18+
В Архангельске и Архангельской области — нашествие волков. Только за два первых месяца зимы — десятки сообщений от жителей о встречах с хищниками, в том числе в самом Архангельске, чего раньше в таком количестве никогда не случалось. Журналист Daily Storm Александр Лисицын отправился на место событий, чтобы разобраться, как городские и областные власти пытаются справиться с неожиданной напастью. Выяснилось, что появление диких зверей рядом с людьми «подсветило» сразу несколько проблем региона: бюрократию, запущенность сельского хозяйства и массовую вырубку лесов.
— Вы серьезно из Петербурга приехали спросить меня про волка? — удивленно таращится на меня Лариса Бобылкина, заведующая детским садом №154, расположенным в одном из районов Архангельска Варавино-Фактория. Наступает неловкая пауза.
Здесь, буквально у стен дошкольного учреждения с названием (в тему) «Колобок», рано утром 8 февраля 2021 года полицейские застрелили бегающего по улице волка. На начало последнего месяца зимы пришелся пик нашествия лесных хищников в Архангельске. Только 5-го, 6-го и 7-го числа в полицию поступило 28 сообщений от жителей о встрече с волком. Убитый зверь в двух шагах от детского сада — единственный случай, когда патрулю ГИБДД пришлось применить оружие в пределах города. Волка расстреляли из автомата Калашникова.
— Ну не конкретно вас... — я в двух словах пытаюсь объяснить цель визита.
Заведующая нетерпеливо перебивает:
— Я никаких волков не видела. Когда пришла на работу, на прилегающей территории ничего не было. Его преследовали полицейские, гнали по дороге. Но как он сюда забрался, я не знаю.
— Даже не испугались? — удивляюсь я.
— А чего я должна пугаться, я шла на работу. Ну бывают у нас тут волки, не такая уж и сенсация! — фыркает женщина. Она говорит, что сама по дороге на работу и с работы старается держаться освещенных дорог, а родители привозят и увозят детей в детский сад, как правило, на машине.
— Родители спокойно отреагировали. Что им делать, если они (волки) уже вышли? Сидеть дома никто не будет, ЧС нам никто не объявит... — добавляет она.
— А нужно ЧС объявить, как считаете?
— Можно я продолжу работать? — отрезает Бобылкина и возвращается к своим делам.
По сообщениям местных СМИ, волки в этом году забегают практически во все районы Архангельска, исключая разве что исторический центр. Особенно часто хищников можно встретить в юго-восточной части города. Это тянущиеся вдоль Северной Двины жилые районы — на правом берегу округа Майская Горка и Варавино-Фактория, на левом — микрорайоны Бакарица, Исакогорка, Затон. Дома здесь строили портовики часто как времянки, поэтому вокруг достаточно много «деревяшек» — как их сами называют местные жители. Бараки видно по дыму из труб, тут до сих пор топят печки. А так — советская застройка, кое-где можно наткнуться на пару девятиэтажек. По улицам снуют пазики, больших автобусов в Архангельске практически нет. По сугробам бегают местные дети, около какого-нибудь «магазина тире бара» с романтическим названием а-ля «Метелица» стреляет мелочь пара мужиков и ищет пропитания свора бездомных собак. Вот, пожалуй, и все.
На людей волки в черте города пока не нападали. Они следуют сюда за собаками. Собачники — пока что главные жертвы нашествия волков среди мирного населения.
— Он [пес] только взвизгнуть успел, — рассказывает Инна Вайтакане про встречу с волком на улице Дежневцев. — Я заорала, меня протащило на поводке несколько метров, потом ошейник слетел. Проклятая тварь молча пронеслась мимо автобусной остановки, где стояло человек пять, и убежала через железнодорожную насыпь в сторону котлована.
Позже собаку нашли растерзанной на льду озера Волохница.
— По поведению пса чувствую, что что-то не так: он встал как вкопанный. И вижу: со стороны порта волк на нас бежит. Явно не собака, в полтора-два раза больше моей, да и по повадкам и по морде понятно, что волк. Он попытался схватить собаку за глотку. Бегает, юлит, не стоит на месте, обегает, — описывает встречу с хищником жительница Исакогорки Наталья Неманова. От волка она спаслась в подъезде дома, затащив туда свою собаку.
Архангелогородцы рассказывают о хищниках друг другу в социальных сетях.
«Будьте осторожны! Сегодня около семи утра, гуляя с собаками, видели волка. Район детского сада «Сиверко» на Стрелковой», — предупреждает местных жителей об опасности Ирина Королева.
«Всем доброго дня! Сегодня в шесть утра на Дачной, (дом) 50, бегал волк. Пытался напасть на мою собаку — спаниеля. Минуты две гонял ее. Видимо, испугался моего крика. Побежал в сторону поликлиники №4», — пишет Наталия Пархомчук.
«Люди, будьте осторожны: волк бегает на Бирже, левый берег. Муж побежал за лопатой в магазин к охраннику, и они вместе на него с криками побежали прогонять», — заявляет о приключениях супруга Кристина Леднева.
«Моя мама гуляла с двумя собаками в районе техникума связи на Папанина. Со стороны дороги на маленькую собаку кинулась большая собака или волк и, как кулек, потащила в сторону дач. Пожалуйста, кто живет или работает в этом районе, если увидите останки маленькой черной собаки, белые лапки, белая грудка, сообщите нам», — просит о помощи Андрей Кичев.
Некоторые жители Архангельска о встречах с волками говорят достаточно буднично. Виталий Мельниченко встретил хищника на Московском проспекте около двух ночи. Даже хотел покормить, но продуктов под рукой не оказалось, а зверь уже побежал дальше.
— Да это что, на левом берегу что творится: люди с палками ходят, с ножами! — рассказывает молодой человек. — Там волки собак прямо с поводков снимают, у меня у самого овчарка немецкая. Дикий край. Да что там говорить — лисы у бани летом, как кошки, сидят в «Динамо» (поселок в микрорайоне Затон в Архангельске).
Парень показывает фотографию, там и правда — из темноты, будто два прожектора, светятся глаза лесного гостя.
Нападения волков в Архангельске продолжаются всю зиму. Последние сообщения поступили от жителей района Соломбала — это на западе Архангельска — там волк «приглядывался» к крупному мастифу. Сами архангелогородцы отмечают, что так близко к людям и жилым домам волки за последние лет 20 никогда не подходили.
— У нас в области 60 тысяч охотников! По военному времени — три дивизии личного состава! — сообщает мне архангельский журналист и общественник Владимир Станулевич, сворачивая на своем внедорожнике на дорогу, ведущую за город. Мы едем на встречу с охотником.
— Со специалистом конкретно по серым братьям, — уточняет мой спутник и продолжает дальше: — Волков — 1700 на всю область! 600 разрешили отстрелять, из них беспределит максимум 100, остальные по норам сидят. Испанский стыд!
— Архангельский, может быть? — замечаю я.
— Можно и так сказать!
Нашествие волков прямо сейчас обсуждает весь город. Губернатор Архангельской области Александр Цыбульский дал поручение произвести санитарный отстрел расплодившихся хищников. Это было еще летом 2020 года, после того как волк в одной из деревень Каргопольского района напал на шестилетнюю девочку. Она приняла волка за собаку, и он вцепился ей в горло. Дикого зверя отогнали взрослые, ребенка на вертолете доставили в городскую больницу. Власти объявили, что собирают бригады охотников. Премию за шкуру волка пообещали увеличить с 10 тысяч рублей до 20-25 тысяч.
— Они (областные власти) этот документ по увеличенной премии придумали, вынесли на депутатов, те тоже приняли. Это еще в сентябре было, прошло минимум полгода, и ничего так окончально и не утвердили. Так и осталось 10 тысяч за шкуру, — объясняет Станулевич.
Он добавляет, что кроме денежной премии за шкуру волка охотникам всегда полагался бонус: лицензия на лося. Но и тут, по мнению журналиста, власти Архангельской области «намудрили»:
— А это второй косяк: кто-то там в нашем ЛПК (лесопромышленном комплексе) предложил: а давайте не за одного волка лицензию на лося, а за двух волков. Ну чтобы денег поменьше тратить. А это как так? Охотники поняли, что и денег у них не прибавится, и побегать (за волками) они должны в два раза больше!
Мы останавливаемся недалеко от поселка Заостровье. Частные дома, достаточно широкая и расчищенная дорога, два храма: деревянный и каменный. Последний, гордо замечает Станулевич, даже при советской власти не закрывался.
Рядом тормозит джип. Из него выходит мужчина лет 40-50 весьма уставшего вида. Это местный охотник — Андрей Рябенко, житель поселка Талаги, это тоже здесь недалеко. Он всю ночь патрулировал район на своей машине — охотился на волков, которые часто забегают в окрестные деревни. Увы — пожимает плечами мужчина — в этот раз без улова.
— Я с субботы на воскресенье в три ночи ехал тут неподалеку. Смотрю, ихние следы, три волка. Пара, видать, шла по одной стороне дороге и еще один волк — по другой. Потом они свернули, и я сам их в поле увидел. Гляжу, по «буранке чешут» [колее от снегохода] в сторону деревни Кипарово. И они там, как я уже потом узнал, примерно через полтора часа собаку задрали, — поведал Андрей о своем недавнем дежурстве.
За две последние поездки, признается Рябенко, «только бензина сжег 60 литров».
— А еще надо купить привады — приманки — мороженую рыбу или мясо, на это уходит 5-10 тысяч рублей. Стальные тросы на петли для хищника и капканы — «это расходники, так сразу и не посчитаешь.
Патроны для ружья — «на винчестер, вон, по 180 рублей за штуку». Снегоход — «коли нету». Заплатить госпошлину за лицензию на волка — 650 рублей. Один волк обходится охотнику в 25-30 тысяч. При этом вознаграждения от властей в 10 тысяч (минус 13%) нужно еще дождаться.
— В прошлом году в Талагах загнали стаю, добыли волков, премии нам дали через девять месяцев, — жалуется охотник.
Единственный смысл охотиться на волка, по словам Андрея, — это лицензия на лося.
— Лось — это ведь мясо, — мечтательно говорит Рябенко. — Там в районе 200 килограммов. Или для себя, или знакомым подарить. А потроха на приваду можно. Набил ими холодильник, заморозил — и красота. Жена только ругается.
Андрей Рябенко точно не знает, откуда в последнее время в Архангельске и в Архангельской области столько волков. Предполагает, что причиной «могут быть морозы и малоснежье». Мужчина говорит, что «его включили в специальную группу по отстрелу волков и даже дали разрешение на регулирование численности», но каким-то особенным энтузиазмом, кажется, не горит.
— Вот было бы два лося за одного волка! Мигом бы разобрались! — восклицает он и добавляет, уже вполголоса: — При социализме тут вообще никаких волков не было.
— За час до вас прибегал знакомый, весь переживающий, что сегодня ночью задрали в соседней деревне очередных собак. Говорит, волки спускаются с Валдушек (еще одна деревня), проходят вдоль реки и поднимаются к нам, смотрят, где тут собаки поближе и повкуснее. Мужик видео показывал: собака стоит, ждет, хвостом виляет. Волк подошел, сзади обошел, потом — хряп! — задушил за шею, схватил за зад, выдернул из ошейника и уволок! — делится фермер Владимир Будейкин, расставляя упаковки сыра по прилавку собственного мини-магазинчика при ферме. Его слобода «Гостевое подворье» располагается недалеко от Архангельска, в деревне Левковка.
— Я сам с Мезенского района, — продолжает фермер. — Но там сейчас почти нет сельского хозяйства. Вообще, в Архангельской области процентов 90 этого советского наследства заброшено. Я это знаю, я много по области езжу. При Советском Союзе в каждой деревне или селе была своя ферма с коровами, с гаражом своим, с различной техникой. Везде своя водонапорная башня и подстанция, ямы с силосом и навозом. Охотинспекция, рыбоохрана — все это государство поддерживало. А теперь это сплошь заброшенные поля. Где раньше техника косила — ивняк растет. Где канавы под навоз были — все заросло, да и сами пастбища тоже.
— А сейчас сколько фермерских хозяйств? — видно, что Будейкин ждет этого вопроса.
— По всей области, ну, 25, может быть. Вместе с крупными производствами. Таких небольших ферм, как моя, максимум — 10. А так у нас здесь нет ведь ни курицы своей, ни коз, ни коров толком, все из других регионов везут. А у нас все позабросили, — объясняет Владимир Будейкин. — Понимаете, свято место пусто не бывает. Если человек уходит с каких-то территорий, то туда приходит кто-то другой. Волк ведь идет туда, где нет хозяина.
Владимир Будейкин уточняет, что заниматься сельским хозяйским народ не хочет не только из-за холодного климата. В сентябре прошлого года он побывал на общественном совете по предпринимательству Приморского района. Там ему и другим фермерам объявили, что к лету вводится обязательная маркировка товара. Нужно купить компьютер, сканер, программу 1С, провести интернет, оплатить годовую аренду «облачного хранилища», обучить оператора и платить ему зарплату. Все это обойдется хозяину фермы примерно в полмиллиона рублей. При этом власти (по традиции) предлагают компенсацию — 40%, но (по традиции) есть нюанс: она полагается только за оборудование. Будейкин уже все подсчитал — у него получится сэкономить 40-50 тысяч рублей.
Набережная Северной Двины. Визит-центр Кенозерского национального парка находится недалеко от памятника Петру Первому, на главной набережной города. Внутри — темные сонные коридоры и несколько кабинетов. В одном из них меня ждет Надежда Черенкова, заместитель директора по сохранению биоразнообразия особоохраняемой природной территории.
В управлении у ФГБУ «Национальный парк «Кенозерский» — два объекта. Сам Кенозерский парк на юго-западе области и Онежское Поморье — еще один парк на северо-западе региона. О последнем объекте Надежда Черенкова рассказывает с некоторым сожалением, показывая на карте сравнительно небольшую территорию заповедной зоны:
— Раньше планировалось, что весь полуостров будет под охраной. Это последние уникальные северные лесные массивы. Но потом появились те, кто от этого ценного кусочка захотел что-то оторвать. Наш лесопромышленный комплекс не мог упустить такой возможности. Поэтому огромные территории были отданы бизнесу. Сейчас большая часть полуострова находится в аренде у компании Segezha Group, тут у них работает предприятие «Онеголес».
Надежда Черенкова просит «подождать секундочку», у нее сейчас на месте (в экспедиции) «мужчины» — научные сотрудники парка. Она включает телефон на громкую связь, оттуда слышится бодрый голос: это охотовед и старший госинспектор Павел Футоран.
— Мы каждый год проводим учет животных на особо охраняемых природных территориях. Волков считаем по следам. Первый день — «затираем» (очищаем от следов) снег, второй — идем считать все пересечения следов зверей.
— А если это не заповедник, кто волков считает? — уточняю я.
— Раньше у нас в Архангельске был филиал ВНИИОЗ (Всероссийский научно-исследовательский институт охотничьего хозяйства и звероводства имени профессора Б.М. Житкова, располагается в Кирове), они занимались подсчетом в области, но его сейчас, можно сказать, нет уже. Там два человека сидят. Оптимизация! — неожиданно подключается к нашей мини-конференции еще одна сотрудница Кенозерского парка, Светлана Дровнина. — Сейчас у нас только на территории парков и заповедников идет профессиональный подсчет.
— Так, а можно тогда вообще, вот так лихо разрешить отстрелять 600 волков?
— Неправильная тактика, — качает головой Черенкова. — Нужны научные обоснования. Специалисты должны выяснить как минимум, сколько самцов, сколько самок, их возраст. Нужно изымать только агрессивных особей.
На Соловках уже как-то раз таким образом «отрегулировали численность» северных оленей: запустили туда охотников, те отстреляли всех, у кого рога были побольше, на трофеи, всех доминантных самцов.
— Да даже если бы ВНИИОЗ существовал! — из динамика слышится еще один мужской голос, это Альберт Брагин, орнитолог. — За последние 10 лет в добыче леса произошла революция, теперь одна машина заменяет сотню человек. Мы таких площадей лишились, вы не представляете!
Надежда Черенкова говорит, что с 2000 года архангельские леса, отданные в аренду лесопромышленникам, уже потеряли 25% своих территорий. Кроме того, зверей «тревожат» построенные для вывозки леса дороги — нарушается экосистема. А срубленные хвойные леса сменяются лиственными породами.
— Там же саженцы должны какие-то быть на вырубленных делянках, лесопромышленники должны этим заниматься? — спрашиваю я на всякий случай.
— Ну вот так, срубается все подчистую. Да, должны оставаться семенные куртины (участок со здоровыми деревьями, который специально оставляют на вырубленных территориях), они должны быть на каждой делянке. Либо выращенные в питомниках лесные культуры. Но как это выглядит, я лично видела на Онежском Поморье: там стоят какие-то чахлые, загнутые, ржавые, маленькие сосенки, которые никуда не вырастут. Это все просто зарастает «щеткой» — осиной, березой, через которые не продраться, — жалуется Надежда Черенкова.
— Я разговаривала с руководством Segezha Group, спрашивала: ну вот сколько вам осталось? Вы все вырубите, а дальше что будете делать? А они мне говорят: а дальше мы будем покупать оборудование на лиственные деревья, — рассказывает Черенкова.
— А пожаловаться вы никуда не можете? — на меня смотрят как на идиота.
— На что? У нас все территории, где идут вырубки, выделены лесозаготовителям на 50 лет в аренду, все по закону, — терпеливо объясняют сотрудники парка. — Это было еще в 2000-х, когда пошли разговоры о создании заповедных зон. И все леса распределили: УЛК (Устьянский лесопромышленный комплекс), группа компаний «Титан», Segezha Group — это огромные монополисты, которые всех задавили.
— И на сколько хватит леса, ну, например, на том же Онежском Поморье, ну, если не брать сам заповедник?
Надежда Черенкова задумывается на пару секунд, смотрит на стену слева, где висит детский рисунок (там намалеваны зеленое поле, один цветок и бабочка), и отвечает:
— Лет через 10-15 там будет вот эта вот «щетка», мне так кажется.
— Действительно, большая часть лесов Архангельской области находится в аренде у лесопромышленников, — подтверждает мне чуть позже по телефону руководитель программы по особо охраняемым природным территориям отделения Гринпис в России Михаил Крейндлин. — И эти компании формально ничего не нарушают. Но это не значит, что они не приносят ущерб животному миру. В эксплуатационных лесах преобладает сплошная рубка, причем на очень больших площадях. Места обитания сокращаются — и не только для волков, для всех остальных зверей и птиц тоже. Я думаю, леса, того, что в аренде, хватит еще лет на 20, если систему не изменят. А я думаю, ее не изменят.
Местный активист, руководитель центра помощи дикой фауне «Мата-Мата» Елена Фокина считает, что вырубка лесов и нашествие волков — взаимосвязанные вещи. Девушка даже сравнила карту лесозаготовительных работ, которые проводятся недалеко от Архангельска, и адреса, где люди видели хищников.
— Я считаю, что все эти дела лоббируются правительством области, — размышляет Фокина. — Под лесозаготовителей меняется законодательство. Вон, нерестоохранные зоны — леса вдоль рек — тоже разрешили вырубать. У нас в Архангельске сначала лисички прибежали на помойки — все умилялись, потом медведи, потом волки. И никто про лес не говорит. Зато [власти] объявили массовый отстрел, но ведь волки быстро плодятся — самка каждый год дает пять-шесть детенышей. Охотники разбивают стаи, появляются пары или одиночки, которые и бегут в город.
Действительно, в июле 2020 года представители WWF рассказывали порталу 29.ru, что из новой редакции схемы территориального планирования региона (документ пишут областные власти, именно там указываются особо охраняемые природные территории) исчезли сразу 11 участков. В том числе уникальные и особо ценные — Тиманский и Пучкомский заповедники.
В мэрии Архангельска очень удивляются моему звонку. Пресс-секретарь мэра города Дмитрия Морева Ирина Буйновская в телефонном разговоре уточняет, что право на применение огнестрельного оружия в черте города в случае появления диких зверей есть только у полиции и «лучше обратиться туда». Не ответила она и на СМС с дополнительной просьбой об интервью с представителем мэрии. Вообще, на журналистском сленге такая ситуация часто описывается формулой «красиво слиться», но, пожалуй, не стоит рубить сплеча: наверное, дела.
Заместитель председателя правительства Архангельской области Евгений Автушенко, курирующий вопросы Министерства природных ресурсов и лесопромышленного комплекса, назначает встречу достаточно поздно — около девяти вечера. На улице уже темно, в областной администрации практически никого, на проходной скучает охранник. Автушенко приглашает меня в свой кабинет, но сразу предупреждает, что на разговор у него есть примерно полчаса.
Автушенко объясняет нашествие волков в Архангельске «какими-то изменениями у самих особей, представителей волков». По информации от охотников, которую он получил, в город заходят хищники, которым удалось выскочить из капкана, «больные и травмированные, для стаи — бесполезные». Популяцию, считает зампред правительства Архангельской области, нужно сократить на 45% и привести к нормативу: 964 особи на всю Архангельскую область. Всего за 2020 год в регионе удалось отстрелить 210 волков.
Задержка принятия решения по увеличению премии за добытого волка до 20-25 тысяч рублей, по словам Автушенко, объясняется тем, что сами охотники часто «хитрят»:
— Мы всесторонне прорабатываем этот вопрос, потому что в другом регионе (не хочу говорить, в каком) увеличили премию до тех самых 20-25 тысяч, а потом оказалось, что шкуры волка стали привозить из вообще других, соседних регионов. По факту там численность волка не уменьшилась, а затраты на бюджет выросли.
Формула «два волка за одного лося», уверяет Автушенко, тоже необходимая мера.
— Нам нужно сохранить популяцию лося, потому что она уменьшается, а волков, напротив, очень много.
— А вам не кажется, что у охотников пропала мотивация?
— Со стороны наших охотников это (должна быть) добрая воля, — рассуждает чиновник. — С точки зрения того, что нужно принять (наши) условия и в рамках своего азарта и профессионального опыта вовлечься в этот процесс и заняться в том числе отстрелом волка.
И добавляет:
— Мы стараемся покрыть часть расходов (речь о премии в 10 тысяч рублей), кроме того, у охотников есть возможность добыть лося, в среднем это (туша) от 500-700 килограммов, и можно эту массу мясную и затратную часть на добычу двух волков сопоставить (замечу, что лось Евгения Автушенко в два-три раза крупнее лося Андрея Рябенко, охотника, одного из героев этого репортажа. — Примеч. автора).
Евгений Автушенко считает, что охота на волка — занятие «не для каждого охотника». В будущем, по его словам, правительство области хочет решать эту проблему с помощью профессиональных бригад, «возможно, из других регионов». Пока же, говорит чиновник, «СМИ не стоит нагнетать истерию», потому что «сейчас огромное количество соцсетей, мессенджеров, чатов. Бывает, что волк (замечен) в Архангельске, а на самом деле видео снято в Вельске или Котласе, и даже до федеральных каналов доходит информация, что у нас волки тут.
По мнению зампреда председателя областного правительства, появление волков в Архангельске вряд ли связано с вырубкой лесов в регионе:
— Нужно с этим вопросом разбираться. Если это найдет подтверждение, то для нас это тоже будет работа, но это (может делаться), скажем так, для определенных лайков и продвижения, что вот, посмотрите, мы (экологи) нашли вот такую замечательную закономерность. Но вопрос хороший, я его для себя отмечу.
Автушенко добавляет, что вырубки в Архангельской области в последние годы стали «качественнее и цивилизованнее», а областные власти к 2024 году планируют «выйти на 100-процентное лесовосстановление».
На прощание Евгений Автушенко обещает скинуть в WhatsApp «еще статистики, если надо». О проблемах сельского хозяйства в регионе — как о косвенной причине частых нападений волков на людей и собак в поселках и деревнях Архангельской области — чиновник не упомянул.
Фактическим владельцем группы компаний «Титан» — одного из главных игроков в регионе в области заготовки леса — считается Владимир Крупчак. Бизнесмену принадлежит Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат, одно из главных лесохимических предприятий России. В 2015 году Крупчак спонсировал предвыборную кампанию экс-губернатора Архангельской области Игоря Орлова (это тот, что останется в народной памяти рядом со словами «Шиес» и «шелупонь»), после чего Орлова стали называть «ручным губернатором». В пресс-службе «Титана» мне сообщили, что специалисты компании не видят связи между вырубками лесов и появлениями волков в Архангельске.
Единоличным владельцем группы компаний «УЛК» является Владимир Буторин. Хобби бизнесмена — охота. По сообщениям СМИ, «в гости» на охотничьи базы Буторина в Устьянском районе в нулевые часто приезжали федеральные чиновники, российские и зарубежные бизнесмены. В частности, бывший замминистра по ЧС Юрий Воробьев. После этого на одной из охотничьих баз Буторина появилась собственная пожарная часть с двумя машинами и катером.
Группа компаний «УЛК» появилась в 2005 году. Совладельцем стал младший сын Юрия Воробьева — Максим. Тот предложил Буторину расширить расчетную лесосеку со 150 тысяч до миллиона кубометров. Компания закупила лесозаготовительную технику, построила железнодорожный терминал для сортировки и погрузки леса. В 2007 году Воробьев-младший вышел из бизнеса. В пресс-службе «УЛК» мне предложили поговорить с главным редактором собственной газеты компании (видимо, имеется в виду раздел «Пресс-центр» на сайте), но так и не перезвонили.
Компания Segezha Group входит в состав инвестиционного холдинга АФК «Система». Бенефициаром считается Владимир Евтушенков, один из богатейших людей России. 26 января 2021 года АФК «Система» и правительство Архангельской области подписали соглашение о сотрудничестве — в рамках этого проекта планируется строительство нового производственного комплекса за 6,8 миллиарда рублей. В пресс-службе Segezha Group нас попросили выслать вопросы на электронную почту, но ответ на письмо на момент публикации так и не поступил.
Район Варавино-Фактория. На крыльце двухэтажного деревянного барака курит небритый мужчина в клетчатом халате и сланцах. Его зовут Артем, и он просит «не фотографировать».
— Да не, не очень страшно, — рассуждает Артем о нападениях волков в своем районе. — Разве что стая зайдет, а если он (волк) один, так он не нападает.
— А как власти реагируют на всю эту ситуацию с волками? — спрашиваю я, пританцовывая от холода, на улице минус 30.
— А где ты тут власть видишь? — удивляется мужик. —
Мы тут сами по себе выживаем. Ручей наш лучше посмотри! — Артем ведет меня к гаражам возле дома, там горячая лужа, валит пар. — Прорыв. Уже две недели ремонт делают. Дадут [воду] иногда, так в бутылки наливаем, чтобы хоть в туалет сходить. А мыться людям как? На второй этаж [вода] вообще не поднимается. А весной-осенью дом топит, по три раза в год плаваем.
— Расселять-то не собираются?
— А у нас дом в идеальном состоянии, его таким признали. Чурочки вон туда подложили, под сваи, — смеется Артем. — Поэтому нечего нам бояться: или волк сожрет, или с голода сдохнешь, какая разница.
— Про волков слышала по интернету, — присоединяется к разговору Валентина Ивановна, она живет чуть дальше, в кирпичной пятиэтажке. — Я на лыжах хожу, тут недалеко на объездной [дороге], теперь вот побаиваюсь. Про людей бы кто подумал, мы тут не меньше ихнего замерзаем: четыре тысячи [рублей] взяли за январь, в квартире 13 градусов. Жаловалась, там 10 организаций, никто ни за что не отвечает. Весну теперь ждем вместе с волками вашими.
Житель соседнего дома тоже просит не называть его имя, зато приглашает зайти в свою квартиру. Мужчина топит печку.
— Морозы такие, зима такая. У нас тут в прошлом году медведь бегал, а три года назад — лось. Власти говорят, что патрули усилили, но я что-то не вижу пока. У нас вообще дом собачников. Тут даже бульдогов разводят. Хотя волку-то ***** [без разницы], бульдоги не бульдоги, — мужчина льет в топку розжиг, оттуда вырывается пламя, он едва успевает убрать от огня лицо. — Дрова-то сырые, полчаса не могу растопить. А еще привозят в машине пять кубов [дров], а там три с половиной. А как ты померяешь? Все равно берешь, а то скажут: еще и не нравится. Пытаются ******* [обмануть], в общем…
Во дворе дома встречаю еще одну местную жительницу — с собакой на поводке.
— Мы вечером стараемся не гулять. Мы маленькие еще, нас сожрут в три секунды, — кивает она на кружащего вокруг нее подобно торнадо питомца. — Прибежали волки, потому что в лесу беда. Много вырубается-то, нет пищи, они же не просто так сюда бегут. У меня муж работает на производстве мебели, говорит, к ним много леса завозится. Откуда-то везут же это все. Столько не вырастает, сколько мы вырубаем. К тому же большая часть идет на экспорт!
— Кстати, как с дровами у вас? — спрашиваю. — Чувствуете, так сказать, что в «лесном» регионе живете?
— Дрова — говно! — отвечает Анастасия. — Покупаем дорого. Машина дров стоит пять тысяч рублей, одно сырье, растопить нереально. У меня только за свет (в этом месяце) пришло девять тысяч рублей, и вся машина дров ушла за неделю — такие морозы стоят.
— Да хрен его знает, что с волками делать, я же не юный натуралист. Тупо перебить? Так себе, наверное, решение! — меланхолично рассуждает Александр Капелин, житель микрорайона Бакарица, а потом внезапно вспоминает. — Зато тут лет 10 назад медведь бегал, с леса. Бегал-бегал, его ловили-ловили, а потом он попал под «газель», и его задавили насмерть (суровые архангельские маршрутки, ничего не скажешь).
— Волк прямо тут на остановке, с людьми стоял, автобуса ждал, лично видео видел, — смеется еще один местный житель на автобусной остановке. — Мы хоть дилетанты, но тоже понимаем, что вмешивается человек в дела природы все больше и больше. Сейчас вроде Пинежский лес активно разрабатывают, в сторону заповедника. Бизнес.
— Молодой человек! — кричит мне подслушавший наш разговор дедуля, залезая в приехавшую маршрутку. — Вы что делать, у волка спросите, если встретите! Вдруг вам повезет! Журналистская удача!
Двери автобуса закрываются, пассажиры смотрят на меня в грязные окна, и видно, как они улыбаются.
