18+
Протест, который полыхал этим летом в Москве, постепенно сходит на нет. Многочисленных акций нет и не предвидится, те, кто приходил на несогласованные митинги за драйвом и экшеном, стычками с силовиками и так далее постепенно отвалились. Само протестное движение оформилось в свою субкультуру — без какой-то иерархии, но с негласными авторитетами и системой ценностей. Какой станет субкультура протеста, будет зависеть и от власти, считают сами сторонники оппозиции, с которыми побеседовал Daily Storm.
Социологи из Центра социально-трудовых прав (ЦСТП) при Пензенском госуниверситете назвали 2019 год «самым протестным». По их подсчетам, за три квартала в России прошло 1443 протестные акции — это рекорд. Богатое на политические события лето открыло новые лица в оппозиционном движении и на самом деле еще не закончилось. Хотя его кульминацией стали выборы в Мосгордуму — ведь на успех в этом мероприятии были брошены оппозиционные силы всех мастей, — главным итогом лета стало «московское дело».
Сейчас протестная активность в Москве явно идет на спад. На недавний митинг против домашнего насилия пришло всего 200 человек — мелочь в сравнении с десятками тысяч летом на проспекте Сахарова. Наверное, это логично, видные оппозиционные медиагиганты не особо пиарят такие события, да и на улице холодно. Тем не менее постоянно проводятся правозащитные семинары, мастер-классы, активисты следят за «московским делом» и ведут дискуссии о будущем России.
В то же время на суды к людям, против которых завели уголовные дела после протестов в Москве, до сих пор ходят не только журналисты, но и обычные слушатели, которые считают обвинения необоснованными. Сейчас активисты видят главной своей миссией попытку отбить тех, кто находится в СИЗО, и придать детали дел максимальной огласке. Протест вообще сместился из уличной плоскости в медийную.
Например, Оля Мисик, «девочка-конституция» с несанкционированных митингов, стала настоящей звездой. Мнение 17-летней оппозиционерки, которая читала Конституцию перед наступающими силовиками во время летних акций, внезапно стало очень важным для оппозиционных СМИ, тогда как лоялистские издания предъявляют образ Мисик, как жертвы, которую эксплуатируют либералы. Правда здесь, наверное, как всегда, где-то посередине. За время протестов девушка успела поступить на журфак МГУ, выступить перед датским парламентом (ей там даже предложили политическое убежище).
После свалившегося на нее внимания Мисик, кажется, немного оторвалась от реальности и заявила, что журфак МГУ, на который она только поступила, раньше был «аполитичным», а с ее появлением «начала происходить какая-то херня: отчисления за сбор поручительств, приглашение Киселева и прокуроров «московского дела», высказывания Садовничего на много лет замалчиваемые темы, резкая политизированность факультета».
По словам девушки, она почувствовала себя Гарри Поттером. На самом деле Мисик, скорее всего, просто в силу юности не знает обо всех политических активностях ныне родного для нее факультета, но если будет ходить на пары, то ей об этом, возможно, тоже расскажут.
Журналист Иван Голунов, с которого протестное лето и началось, стал реальной звездой и моральным авторитетом для коллег, кроме того, он стал символом победы над силовиками. Дело Голунова — теперь уже о подбросе журналисту наркотиков — тем временем засекретили, полицейских, которые арестовывали расследователя, уволили, но кроме этого подвижек нет. Голунов заявил, что будет проводить собственное расследование. В протестной активности после своего освобождения замечен не был.
Сейчас, после того как митинги закончились, главными героями летней истории остаются так называемые Арестанты 212 — люди, которых обвиняли в участии и организации массовых беспорядков (и их сочувствующие). Часть людей в итоге отпустили. В их числе, например, Влад Барабанов и Алексей Миняйло, которых до лета нельзя было назвать медийными личностями. Молодые люди стараются использовать внимание СМИ для того, чтобы привлечь внимание к «московскому делу» и поведению на митингах силовиков. Кроме того, они постоянно ходят на суды, стоят в пикетах и ведут просветительскую деятельность среди лояльной и нелояльной публики.
Барабанов подтверждает тезис о том, что в количественном соотношении протест действительно идет на спад, но растет качественно. В то же время активист не берется оценивать вектор развития протеста, но отмечает, что перспективы есть.
«В большей степени это зависит от действий властей. Надеюсь, он [протест] продолжит прогрессировать, отходить от медийных лиц и начнет постепенно вставать на самоорганизационные рельсы, к чему есть определенные предпосылки. Показательными в этом плане являются самостоятельные и никем не контролируемые действия людей в ходе той же акции 27 июля», — заявил Daily Storm Барабанов.
Другой неслучившийся политзаключенный Алексей Миняйло уверен, что летние акции — это не «протест ради протеста», а признак изменений в обществе. Митинги и пикеты — это проявления недовольства и запрос на перемены.
«Я бы вообще не говорил о протесте. Протестные акции — это верхушка айсберга, то, что видно всем. На улицы люди выходят, когда просто край. И в этом смысле протест — следствие бесстыдных действий чиновников, а их не становится меньше. Будет невыносимое бесстыдство — будет и протест», — уверен Миняйло.
Кроме того, активист обращает внимание, что по всей России, не только в Москве, работает огромное количество людей и организаций, начиная от крупнейших и заканчивая автономными, которые стараются делать полезные дела для своих земляков, не оглядываясь на власть. Весь процесс легальной публичной политики себя дискредитировал, считает Миняйло, и поэтому такой политикой сам заниматься не хочет.
«Да, я предпочитаю заниматься делом, а не политикой. Я веду свою игру, действовать по правилам системы я не буду. И если я в какой-то момент для пользы дела решу поучаствовать в имитации выборов — все неслабо охренеют, гарантирую», — заключает он.
Главными выгодополучателями протестного лета, конечно, стали оппозиционные и «оппозиционные» кандидаты, которые в итоге прошли в Мосгордуму. Из-за того, что многие голосовали «лишь бы насолить «Единой России», в МГД прошло некоторое количество людей, которые, скажем прямо, теперь вызывают у общественности вопросы. Дарья Беседина увлечена выбиванием денег на лишние велодорожки в Москве, а коммунисты просто заявили, что избрание людей от КПРФ — это их личная победа и «Умное голосование» тут роли не сыграло. Во фракции КПРФ занимаются любимым делом — воюют с «Единой Россией». В Мосгордуме сейчас действительно весело, но разве за это выходили на улицы люди, которые сейчас сидят в колониях и СИЗО?
Издатель и главный редактор альманаха об ультранасилии moloko plus Павел Никулин уверен, что протест, конечно, не кончился. «У протеста всегда есть перспектива расширения, потому что мы никогда не можем сказать точно, что повлияет на увеличение протестной активности», — напоминает Павел.
Конкретно в Москве произошло два ярких события, которые заставили выйти на улицы существенное число людей: уголовное дело против журналиста «Медузы» Ивана Голунова и недопуск кандидатов от несистемной оппозиции на выборы в Мосгордуму. Никулин считает, что победа общественности над делом Голунова стала отправным моментом, без которого остальные московские протесты могли вовсе не случиться.
«Летом случилась победа, половинчатая такая, но победа. Я имею в виду дело Ивана Голунова. С одной стороны, никто не сел за подброс наркотиков Ивану, с другой стороны люди поняли, что если ты определенным образом протестуешь, то можешь говорить на понятном власти языке. То есть тебя не бьют, у тебя нет прямого конфликта, ты ведешь с властью диалог. Пикеты на Петровке, пикетные очереди и как следствие — освобожденный Голунов», — говорит Никулин.
«Для человека на улице было понятно, что пикет приводит к этому [победе]», — поясняет Никулин, отмечая, что хождений издателя «Новой Газеты» Дмитрия Муратова и главреда «Эхо» Алексея Венедиктова по кабинетам администрации президента вряд ли было бы достаточно без реакции людей, которые вышли отстаивать свободу журналиста. Никулин также отмечает похожие ситуации, когда отпустили актера Павла Устинова, фигурантов «московского дела» Влада Барабанова, Алексея Миняйло и других.
Собеседник Daily Storm уверен, что оппозиционеры отчасти оформляются в свою субкультуру. Ядро несогласных стало более сплоченным. Теперь правилом хорошего тона в тусовочке стали вопросы: «Где ты был, когда сажали Голунова?»; «Где ты был, когда сажали за «московское дело»?»; «Сколько раз винтился?» и так далее.
По поводу перспектив протеста Никулин говорит, что 2020 год пройдет без особенных всплесков: «Если в 2020-м не убьют или не посадят никакого оппозиционного политика или активиста, то до 2021-го и выборов в Госдуму все будет относительно спокойно».
В ноябре вышел очередной ежеквартальный доклад «Как протестуют россияне», его автор — доцент Пензенского госуниверситета Анна Очкина подчеркивает, что в 2019 году новым инструментом социального и трудового протеста стали пикеты. Кроме того, протест принимает форму пусть не многочисленного, но постоянного, бессрочного, как например, пикеты у метро в Москве и Петербурге по пятницам в поддержку фигурантов дел сторонников оппозиции (они проходят с 1 ноября 2019 года).
Исследователь уверена, что в 2020-м продолжатся протесты врачей и экологических активистов. По ее словам, в будущем году главной причиной обострения с властями может стать проведение мусорной реформы. 2019 год показал, что «мусорные» протесты будут обостряться и обострять ситуацию вокруг неравенства Москвы и регионов.
В Центре социально-трудовых прав (ЦСТП) зафиксировали 1443 протеста в России с начала года и назвали это рекордным показателем за последние несколько лет. В среднем в год в стране проходит от 1200 до 1500 протестов.
