18+
Закон об ответственном обращении с животными ждали восемь лет. Проект, разработанный нынешним министром культуры Владимиром Мединским в 2010-м, претерпел множество изменений. Вместо полного запрета на натравливание сделали исключение для служебных животных, вняли мнению силовиков, ограничили сферы применения общественного контроля. Несмотря на то что закон еще не вступил в силу, а для его исполнения не приняты поправки в КоАП, не прописан перечень особо опасных животных, его уже критикуют зоозащитники и юристы.
Учитывая тот факт, что законопроект восемь лет то ли лежал в столе, то ли блуждал по правительственным кабинетам, приняли его молниеносно. Парламентарии уложились в два дня, одобрив его 21 декабря. И не оставили ровным счетом ничего из первоначальной редакции. Все это похоже на славную традицию — перед Новым годом становиться чуточку гуманнее. 20 декабря 2017 года Госдума приняла поправки в Уголовный кодекс РФ, прописав ответственность за жестокое обращение с животными — до пяти лет лишения свободы. В соответствии с ними, очевидно, будут судить живодеров, которые в августе этого года рассылали зоозащитникам видео, на котором живьем варили котенка. Правда, их не всех еще нашли.
Пока зоозащитники празднуют маленькую победу, критики Госдумы ищут слабые места закона. Первое, на что стоит обратить внимание, — публикации в СМИ о снятии запрета на контактную притравку. Якобы закон об ответственном обращении снова разрешил охотникам натравливать собак на беззащитных диких животных. Запрет на этот вид тренировки наложили в феврале.
Председатель комитета Госдумы по природным ресурсам и экологии Владимир Бурматов называет авторов этих сообщений провокаторами. В новом законе нет ни слова о контактной притравке. Однако есть пункт, разрешающий натравливать на животных служебных собак, которого не было в первоначальной редакции.
«Это позиция целого ряда силовых ведомств. Закон согласовывался с 28 министерствами и ведомствами, в том числе с силовыми структурами. Есть вопросы подготовки пограничных собак, Госнаркоконтроля. С ними закон тоже согласовывался», — пояснил Бурматов.
С одной стороны, возможно, ситуации, когда нужно натравить служебную овчарку на агрессивного бульдога, в жизни правоохранителей могут быть. С другой — в журналистском сознании всплывают генеральские угодья, где служебных собак используют не по назначению. Тем более что о таких историях, если они и есть, никто никогда не узнает. Новый закон не допускает общественного контроля за служебными животными. В этом тоже есть своя логика, объясняет Бурматов. Как зоозащитник попадет на территорию фсиновской колонии, чтобы узнать, хорошо ли там обращаются с братьями нашими меньшими? Мы, конечно, не склонны приравнивать всех силовиков к живодерам, но умирающие от голода полицейские лошади в Саратове порождают вопросы. А ведь это все те же беззащитные животные, обращаться с которыми нужно ответственно.
Но и здесь депутату Бурматову есть что возразить: «Мы ввели целый ряд ограничительных норм: запрет на умерщвление, теперь служебным животным нужно дожитие обеспечивать. Все становится строже, чем было».
Собственно, статья 14 нового закона и ограничивается лишь четырьмя пунктами: со служебными животными должны обращаться по закону; если их дальнейшая служба невозможна, животных должны передать новым владельцам, объявив об этом в СМИ; если передать их не получилось за три месяца, с ними все равно должны обращаться по закону. Но кто это будет контролировать?
Законом, вопреки ожиданиям некоторых, не запрещается деятельность цирков с животными, дельфинариев и океанариумов.
«Понятно, что Запашные близки к власти. Но давайте совершенно вырвиглазные передвижные дельфинарии запретим, зверинцы, которые буквально на грани вымирания существуют. Владельцы бросают животных в городах, где они умирают от голода. Ничего этого не сделано! Это собачий закон», — говорит Анастасия Комагина, юрист, президент российского фонда «Забытые животные».
Однако, по мнению юриста, закон и собачьих проблем не решает. Он продекларировал гуманность, но неграмотный понятийный аппарат и отсутствие исполнителей превратили его в инициативу «за все хорошее, против всего плохого». К примеру, в первоначальной версии документа содержалось понятие «потенциально опасные породы собак». В принятом законе оно трансформировалось в «потенциально опасных собак». Теоретически таковой при определенных условиях может стать любая собака тяжелее 10 килограмм и имеющая зубы.
Законом запрещается выбрасывать животных на улицу. Теперь несознательный владелец должен передать своего питомца в приют. Усыплять животных, попавших туда, нельзя. Тех, кто не проявляет немотивированной агрессии, после ряда процедур разрешено отпускать обратно на волю. Но агрессивных животных нужно пожизненно содержать в приюте до наступления естественной смерти. Во всех цивилизованных странах, говорит зоозащитница Комагина, агрессивных собак усыпляют. Но, очевидно, только не у нас. Кроме того, возникает вопрос с правами владения, о которых неоднократно упоминается в законе. Если собака убежала от хозяина, испугавшись фейерверка, и у нее нет чипа — ищи-свищи. Поэтому, считает Комагина, начать ответственно обращаться с животными нужно с обязательной регистрации, по примеру европейских стран.
За годы своей работы я повидала разные приюты: организованные волонтерами в подвалах, где животных не выпускали на улицу, а нужду они справляли в своих же клетках; организованные подрядчиками по отлову, где все было хорошо, но животных в них не было, потому что ради экономии всех усыпляли. Новый закон обязывает владельцев приютов стерилизовать поступивших животных, прививать, вести их учет, размещать информацию о них в интернете и, конечно, кормить. При этом выделяется три вида приютов: государственные, муниципальные и частные. В Москве 11 муниципальных приютов — официально, по словам директора одного из них, работают только два. А, например, в Калужской области нет ни одного, рассказывает Анна Могильнер, директор местного зоозащитного центра «Ноев ковчег».
«Может быть, такой закон, конечно, лучше, чем ничего, но это настолько сырая вещь! Очень многое не продумано. Там написано, что приюты должны, но разницы между муниципальными и частными, которые никем не спонсируются, не делается. Масса требований, приюты всем должны, а кто должен приютам — непонятно”, — рассуждает Могильнер, отмечая, что месячное содержание одной собаки обходится примерно в пять тысяч рублей.
Зато в России появятся общественные инспекторы. Ими станут «граждане, изъявившие желание оказывать органам государственного надзора содействие на добровольной и безвозмездной основе», говорится в законе. То есть это будет не государственная структура, а простые люди с непонятными мотивами. Они теперь имеют право фиксировать на фото и видео «правонарушения в области обращения с животными и направлять соответствующие материалы в органы государственного надзора». Сразу на ум приходит соседка, обещавшая отравить мою собаку, потому что гуляла я с ней вне специальной площадки, которой в моем городе нет вовсе. Очевидно, с принятием поправок в КоАП это будет означать штраф, потому что по закону «не допускается выгул животного вне мест, разрешенных решением органа местного самоуправления для выгула животных». Как, где и в каком количестве муниципалитеты будут такие места создавать — история, за которой интересно понаблюдать.
Аккуратнее теперь и самим зоозащитникам нужно репостить истории об издевательствах над животными. По закону распространение такого контента приравнивается к пропаганде и запрещается. А мы по опыту знаем, как лихо закручиваются дела по пропаганде всего плохого.
