18+
Не прошло и пары недель с тех пор, как Госдума ввела административную ответственность за вовлечение несовершеннолетних в несанкционированные акции протеста, а тема получила весьма интересное продолжение. В Совете Федерации предложили обязать организаторов уже санкционированных акций протеста уведомлять власти о количестве намеренных принять в них участие подростков.
Совместно с уполномоченным по правам ребенка в Совете Федерации готовят письмо в Общественную палату России, которая должна будет вмешаться в данный процесс. Далее последует мониторинг ситуации по регионам и уже после 1 июля 2019 года планируется подключить к обсуждению депутатов Государственной думы и членов Совфеда.
Инициатором поправки в закон «О митингах», предлагающей организаторам вести подсчет подростков на митингах, выступила член комитета Совфеда по социальной политике Елена Попова. Дабы избежать двоякого толкования ее предложений, мы поговорили с сенатором лично и пришли к выводу, что такими темпами акции протеста скоро и вовсе будут запрещены.
— Елена Владимировна, зачем Вы вообще вносите это предложение? Речь же идет исключительно о санкционированных акциях, митингах и шествиях. Раз они санкционированы, значит, никаких вопросов у властей к организатору не имеется. Или я не прав? Не очень понимаю логику предложения.
— Поправка в закон пришла по какому поводу? Не только в связи с тем, что несанкционированные митинги возникают и мы туда несовершеннолетних вовлекаем и даем право правоохранительным органам применять разную степень ответственности — будь то Гражданский кодекс или Уголовный. Речь идет о том, что у нас организаторы так называемых санкционированных митингов тоже нарушают условия, при которых исполнительная власть или органы местного самоуправления дают им разрешение на проведение акции…
— Что Вы имеете в виду?
— Существующий механизм выглядит следующим образом. Приходит некий гражданин Иванов, который просит для проведения митинга, например в защиту животных, разрешить ему на определенном месте провести определенную акцию в количестве не более 100 человек. И сколько из этих 100 человек несовершеннолетних — он нас совершенно не уведомляет.
А между прочим, для правильной организации проведения санкционированного митинга органы правопорядка должны понимать, какое количество сотрудников нужно туда направить. Одно дело, когда это совершеннолетние взрослые люди, — мы надеемся, что они будут соблюдать порядок и будет достаточно определенного количества сотрудников. Если же мы понимаем, что количество несовершеннолетних будет более, чем 50%, то у нас, как у органов власти, возникает определенного рода тревога. Наверное, наши правоохранительные органы сумеют направить на такую акцию не стандартное количество сотрудников, а чуть больше, потому что возникают те самые подозрения…
— И все-таки — какого рода тревоги и подозрения могут возникнуть из-за того, что несовершеннолетние пришли выразить свою гражданскую позицию?
— Ну, знаете… Если несовершеннолетние пришли в том количестве, в каком заявил организатор, — у нас к нему абсолютно никаких претензий нет. Но зачастую бывает так, что заявляется на акцию 100 человек, а приходит 150. Как правило, органы местного самоуправления, исполнительная власть не выходят с судебными исками. Они пытаются собственными силами урегулировать проблему: в ходе акции вызывают большее количество сотрудников, с тем чтобы соблюсти правопорядок.
— Так кто же Вас беспокоит — организатор митинга или несовершеннолетние, которые участвуют в нем?
— Мы с Вами говорим о том, что нас не волнуют организаторы митинга как таковые, нас волнует количество несовершеннолетних участников, которые заявляются и которые по факту потом подсчитываются.
Сегодня нет обязательства для организатора митинга прийти еще раз и сказать: «Да, я выполнил все условия. Из 100 человек было заявлено 100 и 100 пришло. Все прошло хорошо».
Наша идея не о том, чтобы внедрять в обязательном порядке новый механизм. Мы говорим о том, что Общественная палата РФ, которая взяла на себя мониторинг и контроль нормы исполнения нового закона о привлечении организаторов к ответственности за вовлечение подростков в несанкционированные акции, должна обратиться в регионы России. Как только где-то мы увидим прецедент, что не просто организаторы заявляют общее количество участников, а еще и делают градацию на количество несовершеннолетних, то через Общественную палату мы могли бы регионам рекомендовать вот эту практику.
Для нас, как Вы понимаете, важнее всего соблюдать интересы несовершеннолетних детей, которые могут в такую акцию попасть совершенно случайно.
— Значит, по логике вещей есть и те, которые попадают туда не случайно?
— Вы же знаете, что у нас молодые люди, которые собираются принять участие в акции, имеют свой механизм вовлечения друзей и партнеров — это социальные сети. Организаторы митинга могут совершенно не знать, что, при заявлении 100 человек, молодых людей, несовершеннолетних, может прийти еще 100…
— Вы чуть забежали вперед, это был мой следующий вопрос, но давайте тогда сразу к нему. Каким образом организаторы должны узнать, сколько к ним придет подростков? Они не всегда уверены, что к ним придет 100 заявленных, — может прийти и 50. Что уж тут говорить о количестве несовершеннолетних.
— Вот! Поэтому мы с Вами об этом и говорим. Почему нам здесь важно участие Общественной палаты России и региональных общественных палат. Вы знаете, что по закону о независимой экспертной оценке они являются операторами, кураторами проведения в том числе и подобного рода санкционированных мероприятий. Мы будем просить общественные палаты, чтобы они подключились к реализации новой нормы закона. Все уполномоченные по правам ребенка уже осведомлены о том, что принята поправка в закон в этом году (об ответственности за вовлечение подростков в несанкционированные акции). И думаю, что они уже взяли все это на карандаш.
Мы должны подумать и придумать некий механизм, который будет защищать права несовершеннолетних. Применить ответственность к организаторам митинга за то, что молодежь собралась через социальные сети, — мы не можем и не будем этого делать. Нам это не нужно. Но нам нужно понимать, что организатор мероприятия, даже санкционированного, попадает сегодня не только под статьи Гражданского кодекса и КоАП, но и под иные статьи, если его акция по количеству несовершеннолетних участников будет нарушать условия, которые изначально были заявлены при организации митинга.
Думаю, что с этой точки зрения мы проведем еще и с правоохранительными органами некий круглый стол. С уполномоченным по правам ребенка мы сейчас определяем формат. Впереди у нас весь 2019 год. Это будет год отработки новых пилотных механизмов.
Наш комитет по социальной политике поставил себе следующую задачу. Для нас важно не отследить нарушение на несанкционированных митингах, а важно, как для законодателей, понять — достаточно ли у нас условий для контроля при проведении организованных митингов, но с участием несовершеннолетних детей. Сегодня мы констатируем, что, наверное, мы все-таки недостаточно прописали порядки взаимодействия и, наверное, субъекты нам должны помочь в корректировке этих порядков.
— Каков механизм исполнения тех поправок, которые Вы предлагаете? Вот начался митинг — кто и как будет проверять численность несовершеннолетних? Вход по паспортам, что ли, будет?
— Мы не можем с Вами говорить о том, как это будет. Сегодня это уже есть. В каждом регионе есть определенный орган, который наделен определенными полномочиями. Субъект определяет сам механизм взаимодействия, определяет органы контроля, организации, которые вовлечены в этот процесс.
С точки зрения технического воплощения этого механизма есть одна беда. Количество заявленных участников и количество пришедших по факту практически никогда не совпадает!
— Оно и неудивительно. Сложно предугадать, сколько к тебе точно людей придет.
— Да, сложно. Но если мы с Вами говорим про совершеннолетних — нас это не очень волнует, я уже объясняла. В ходе обеспечения порядка правоохранительные органы очень быстро реагируют: если они видят, что заявленное количество превышает фактическое, то привлекают сотрудников дополнительно.
Если же мы с Вами говорим, что в митинге участвуют несовершеннолетние дети, то для нас такой механизм не очень подходит. Там, где увеличивается количество сотрудников правоохранительных органов, идет волна и идет увеличение через те же соцсети наших несовершеннолетних детей. Количество детей может увеличиться не по воле организаторов, и поэтому мы — не за увеличение сотрудников правоохранительных органов.
Для нас намного важнее предварительное взаимодействие с организаторами запланированных и заранее согласованных митингов. Для нас важно, какое количество несовершеннолетних в рамках акции они хотели бы вообще видеть. Нам кажется, что планомерная работа позволит соблюсти хотя бы те пропорции, которые организатор изначально для себя возьмет как планку: 50 на 50 или 50 на 40. Мы не против.
С одной стороны, важно, чтобы мы давали право нашим несовершеннолетним гражданам участвовать в таких митингах.
С другой стороны, если они, несовершеннолетние, понимают, какого рода и с какими общественными объединениями они планируют совместно проводить эту акцию, то значит, им надо не на митинге встречаться с организаторами, а провести такую работу заранее. Мы считаем, что это более демократичный и более дипломатичный способ. Тогда нам не придется со стороны исполнительной власти привлекать дополнительно на акцию сотрудников правоохранительных органов.
Как Вы понимаете, со стороны картина выглядит не очень хорошо. При открытии акции молодежь первоначально видит 10 сотрудников, а в конце — уже 35. Картинка меняется, а мы все-таки с Вами живем в цивилизованном обществе.
— Вам не кажется, что стоит пересмотреть понятие «совершеннолетие»? А то складывается странная картина: в 14 лет подросток, по сути, становится полноправным гражданином, поскольку получает паспорт, в 16 он может вступать в брачные отношения и только в 18 становится совершеннолетним. Странно же, не так ли?
— Вы знаете, мы не можем говорить о том, что сегодня наше законодательство совершенно. У нас по-прежнему действует норма Семейного кодекса, где определен возраст совершеннолетия — с 18 лет. Конечно, есть ряд законов и норм, о которых Вы только что сказали, — по праву вступать в законный брак начиная с 16 лет.
И мне кажется, что мы делаем совершенно правильно, вручая паспорта нашим детям в 14 лет. Мы их подводим к той самой сознательной жизни, в которую совершенно определенным образом они вступают в 18 лет, хотят они того или нет. Получается, что у ребенка есть некий переходный период. Норму в 18 лет мы не торопимся менять в Семейном кодексе, хотя наверняка такие призывы еще будут поступать из регионов.
— Что не так сегодня с молодежью, на Ваш взгляд? Почему эта тема последнее время так будоражит умы властей?
— Мне кажется, что с молодежью у нас все хорошо. В Год добровольца особенно заметно, что идет активность любого рода гражданского общества, в том числе и общественные молодежные объединения, которые мы приветствуем на каждом шагу.
Почему же такое пристальное внимание к несовершеннолетним? Мы в очередной раз увидели правовую неопределенность. Организаторы санкционированных митингов, которые привлекали несовершеннолетних на свои мероприятия, никакой ответственности не понесли.
В то же время правоохранительные органы, которые были дополнительно привлечены на такого рода митинги, всю административную, а иногда даже уголовную ответственность направляли на физических лиц, которые принимали участие в этих акциях и которые, к сожалению, как выяснялось позже, были несовершеннолетними детьми. То есть пострадали подростки, а организаторы митинга не понесли никакой ответственности. С точки зрения законодательства — это не совсем правильно.
Введенная норма по несанкционированным митингам эту проблему урегулировала. Но проблема осталась: молодые люди должны по-прежнему высказывать свою точку зрения, и нам не хочется, чтобы мы применяли к ним разного рода статьи и санкции. Поэтому мы по-прежнему говорим: давайте больше обращать внимание на организаторов митинга. Если они начинают каким-то образом вовлекать нашу молодежь в такого рода проявление активности, нужно знать, что этот механизм — честный и прозрачный, что они между собой договорились.
— Все, о чем мы с Вами говорим, я так понимаю, касается небольших акций с участием от 100 до 500 человек. А если мы имеем дело с массовой акцией или шествием, например с «Бессмертным полком»? Там участвуют миллионы граждан, в том числе и несовершеннолетних. Как Вы их собираетесь считать?
— Думаю, что к этому стремиться нам и не нужно. Мы же не говорим о том, чтобы вообще запретить, или изменить, или предложить иные форматы взамен существующих акций. Мы говорим о более цивилизованном подходе к организации самих акций.
Когда мы проводим акцию «Бессмертный полк», думаю, что тут даже бессмысленно предлагать организаторам считать количество участников и несовершеннолетних в том числе. Суть акции совершенно в ином: это не протестное движение, это акция единения народа. Здесь мы не будем заставлять считать.
— То есть Ваши предложения все-таки напрямую касаются именно протестных акций?
— Да, именно протестных акций, именно защиты прав несовершеннолетних. Поскольку мы понимаем, что организаторы не всегда являются физическими лицами (иногда они бывают и юридическими лицами), ответственность для них должна быть иная, если случится какого-то рода правовое недоразумение с участием несовершеннолетних лиц… Ну уж по крайней мере ответственность должна быть солидарная.
— Вам не кажется, что то, что Вы предлагаете, будет воспринято в штыки политически активной молодежью? В том числе и несовершеннолетними.
— Не думаю, что организаторы будут стоять с блокнотом и карандашом у входа и записывать Ивановых и Петровых, которые будут заявляться на эту акцию. Это же абсурд. Мы живем в век цифровых технологий. Почему бы каждому организатору не делать сайт под определенную акцию и посчитать изначально количество желающих принять участие?! Это снимает и с него ответственность за возможное превышение количества участников, и будет являться некой гарантией защиты для него самого. Это будет неким обоснованием для правоохранительных органов если, не дай бог, произойдут какие-то инциденты.
Поймите, что сегодня мы говорим об усилении ответственности организаторов санкционированных мероприятий. А механизмы и инструменты мы будем подбирать вместе с представителями общественных палат регионов, вместе с независимыми экспертами.
