18+
За сколько сбывают гашиш сотрудники следственного изолятора? В какие посылки подкладываются тяжелые наркотики и как наладить связь через «ракофон»? О запрещенных веществах в российском СИЗО Daily Storm рассказал один из осужденных по 228-й статье. Андрей (имя изменено) — бывший сотрудник крупной российской корпорации. Он отсидел в столичном изоляторе больше полутора лет. За этот срок молодой человек узнал как о простых схемах поставки, так и о сложных, хитроумных. К одной из них можно легко применить выражение «как в кино».
В 2018 году Андрея задержали при нахождении «закладки». Откупиться не получилось — принимавший парня росгвардеец оказался старой закалки. При Андрее обнаружили пять граммов амфетамина. Достаточный вес, чтобы подпасть под вторую часть 228-й статьи: незаконное приобретение наркотических средств в крупном размере.
Дело развернулось стремительно, уже через два месяца суд назначил вынесение приговора.
«В тот день я до последнего рассчитывал, что мне дадут условку и я спокойно поеду на работу. Был при пальто, в часах, все как обычно», — вспоминает Андрей.
Условный срок запросила сама прокуратура. Андрей получил хорошую характеристику, имел серьезную работу, к уголовной ответственности привлекался впервые. Как правило, суд редко противоречит гособвинению, но этот случай стал исключением. Итог — три года лишения свободы. После оглашения приговора Андрея отправили в изолятор.
«Вместе со мной в СИЗО приехал героиновый грузин, опытный тип, у него уже было четыре судимости за кражу. Его брат, к слову, очень авторитетный человек, ограбил мэра одного города и получил прозвище Мэр. Этот грузин и ввел меня в курс дела. Рассказал, что сперва окажусь на карантине, как связаться с хатой и где найти удочку».
«Коня видишь?»
Карантин — это отдельная камера, где заключенного держат первые несколько дней. Берут анализы, решают вопрос с распределением, смотрят, нет ли склонности к суициду. Карантин есть на территории всех колоний и СИЗО.
По старой тюремной традиции, человека, попавшего на карантин, нужно «встретить» и постараться ему помочь. За это отвечают заключенные, чьи камеры («хаты») находятся сверху. С новичком устанавливают связь, спускают сигареты, чай, сахар; если у человека ломка, делятся наркотиками. По сути, это первое столкновение с привычными, но запрещенными за решеткой веществами.
Установить проход между «хатами» непросто. В камере есть небольшое окно с двумя решетками. Все передачи спускаются по уличной стене так, что сидящий на карантине должен их поймать и притянуть. Для этого нужна удочка. Удочка — палка с крючком, она делается из свернутых газет, веника или других подручных материалов.
«В автозаке мне дали совет: полезай на «пальму» (второй уровень кровати), отламывай пластиковую лампу и соединяй ее. Но мне повезло. Удочка была готова, их оказалось две. Первая лежала в вентиляции, вторую, почти незаметную, кто-то смастерил из лампы до меня», — рассказал Андрей.
Обычно наладка пути происходит ночью, с 21:00 до 6:00 часов. Дорожник (зэк сверху) пытается вызвать камеру снизу. Если новенький отвечает, ему спускают записку, где уточняют, кто он такой.
«Есть такие, кого не ввели в курс дела. Дорожник зовет карантинщика и говорит: «Коня видишь?» Там люди в **** [в шоке]. «Какого коня?». Они и так не в себе, первый день в тюрьме, а тут еще безумие такое. А конь — это веревка с запиской. Порой такой странный разговор длится всю ночь. Задача дорожника в любом случае достучаться до карантинной камеры», — объяснил собеседник Daily Storm.
В особенных случаях зэки спускают телефоны. Это нужно, чтобы заключенный успел дать указания семье или партнерам («сжигай все бумаги, утекай из страны»). Иногда, чтобы просто отзвониться родным.
«Мы, как друзья Оушена, только в СИЗО»
Со старыми привычками в камере обычно не расстаются. Временами в изолятор попадают не просто потребители, а разборчивые изготовители запрещенных веществ.
«Со мной сидел тип, идеальный сокамерник, поглощал книги по штуке в день. Работал физиком-ядерщиком, но был гровером, растил дома траву. Смотрел смолы под микроскопом, досконально изучал состав, — рассказывает Андрей. — В какой-то момент его спалили, поступила информация, что дома он хранит килограммы травы. Как-то раз в гости к физику пришел товарищ. Гровер вышел за пивом и тут-то его взяли. Приехала съемочная группа, тонна машин, четыре отдела, опер на «мазератти». Физика трясут, где килограммы! Товарищ, видя это из окна, начал смывать запасы в сортир, но нашел не все. Когда физик заехал в камеру, все его уже знали, видели репортаж по телевизору».
Обычно запрещенку в изоляторе не синтезируют, а покупают или получают. Во-первых, есть расконвойщики. Это заключенные, которым разрешено выходить за пределы изолятора. Их отпускают убрать крыльцо и привести в порядок территорию вокруг СИЗО. «Назначенный человек приносит вещество, кидает на землю, а расконвойщики подбирают. На входе в изолятор их проверяют, но делается это спустя рукава. Плюс операция хорошо спланирована», — говорит Андрей.
Основную часть наркотиков заносят сами сотрудники. Наиболее популярные вещества — гашиш, героин, метадон.
«Самый высокий ценник у оперов, они продают кусок гашиша за четыре-пять тысяч рублей. С кого-то спрашивают в два раза дороже. Дешевле покупать у режимников, которые следят за корпусами. Еще дешевле — у медиков. Бывает, сотрудники попадаются с поличным, но происходит это нечасто, поэтому проблему особо не решают», — поделился раскладом собеседник.
Многое поступает через посылки. Отправители засыпают порошок в какао, а растворы вводят в выпечку. Из-за того что вещество распределяется неравномерно, в СИЗО происходит много передозировок.
«В случае отравления должно начаться расследование. Но максимум — сотрудники вызывают скорую и заключенного в полуобморочном состоянии выводят за территорию изолятора. Лишь бы он не умер внутри. То же самое с «турбовичевыми». «Турбович» — это когда у заключенного одновременно и туберкулез, и ВИЧ-инфекция».
Вариант с посылками опасен и по другой причине: если разоблачат отправителя, его тоже отправят за решетку. Андрей вспоминает пример. Заключенный узбек попросил мужчину из соседней камеры принять на свое имя посылку. За некую плату мигрант попросил втянуть в дело жену, чтобы та принесла передачку. В посылке оказались наркотики, и жену поместили в тот же СИЗО. Зэк-узбек не предупредил о содержимом и, не дожидаясь расправы, покончил с собой.
Однако в столичном СИЗО появилась и другая схема, которая безопасно работала больше года. Говоря о ней, Андрей вспоминает друзей Оушена, но оговаривается: у нас, дескать, даже круче — дело было не в кино, а по-настоящему.
У всех заключенных есть лимит посылок в килограммах. Каждый месяц разрешено получать определенный вес передачки. В изоляторе встречаются люди («бичи или залетные мигранты»), которым никто ничего не отправляет. Поэтому их лимит не меняется. Со временем заключенные получили доступ к почтовой базе и стали отслеживать, сколько килограммов есть в запасе у одиноких заключенных. Имея сотовую связь, зэки звонили на волю и оформляли посылки на лимитчиков. В эти посылки входили телефоны, сигареты, алкоголь, дорогой виски на день рождения. Посылка помечалась определенным образом, который был известен арестантам. Почтовые машины приезжали в один конкретный день.
Поскольку сотрудникам лень разгружать почту, это делали заключенные. А дальше — главный трюк.
По интернету заключенный получал трек-код посылки и узнавал ее вес. Например, 810 граммов. Зэк шел на пищеблок, отгружал на весах ровно 810 граммов моркови, прятал ее под одежду и оправлялся разгружать машину. «Но ты не просто идешь разгружать. Схема отработана настолько, что ты точно знаешь, кого куда позовут, в каком ритме надо работать и какая посылка придет», — говорит Андрей. Один человек разгружал в кузове, второй принимал посылки снизу. Как только попадалась нужная коробка, зэк резко ее вскрывал, доставал смотанную пачку телефонов, прятал их под одежду, а обратно клал равный вес моркови или картофеля.
«Получатель посылки, конечно, был в шоке: каждый месяц ему приходили овощи от неизвестного человека. Смотрители тоже ничего не понимали, но законом такая передачка не запрещена», — поясняет Андрей.
К несчастью зэков, схемой пришлось пожертвовать для защиты товарища в сложной ситуации.
С алкоголем ситуация попроще, говорит собеседник. Зачастую напиток варят сами. Мастерят самогонный аппарат, разливают брагу и прячут аппаратуру в коммуникациях. Но рано или поздно такая схема тоже накрывается.
«Был момент, когда опера узнали про аппарат. А он у нас был отменный. Мы заказывали импортные американские дрожжи для производства виски, топовые, с фруктовым оттенком… Чтобы не отдавать машину, мы на скорую руку изготовили новую, хиленькую. Аппарат не заработал и сотрудники успокоились. Были и такие сотрудники, кто просто заходил в камеру и говорил: «Че у вас так воняет, откройте окно хотя бы».
Связь между камерами налаживалась не менее оригинальным способом. Арестанты разбирали раковину, отводы и общались по стояку. Такое устройство называлось «ракофон».
В московском СИЗО собеседник Daily Storm провел чуть меньше двух лет. После истечения половины срока Андрей подал на условно-досрочное освобождение.
Упоминаемые в тексте вещества запрещены в Российской Федерации, употребление наркотиков, а также алкоголя наносит вред здоровью.
