18+
Сирийский режим разобрался с очередной зоной деэскалации конфликта, захватив оппозиционные районы города Дераа. Перед этим пали Алеппо, часть территории Хомса и Хамы, которые также были включены в договоренности о прекращении огня. Тактика временного примирения дает свои результаты, считают эксперты, поэтому ситуация может повториться в самом крупном из оставшихся анклавов — в Идлибе.
Бомбардировка — атака — котел — переговоры
В четверг, 12 июля, правительство Сирии объявило о полном освобождении провинции Дераа от оппозиционных и террористических группировок. В ходе операции «Базальт», которая началась в июне, сирийская армия в несколько заходов выдавила противника с его территории. Армия Дамаска применяла одну и ту же тактику. Сначала противника истязали артиллерией и авиабомбардировками, за ними шла массированная атака элитных подразделений и бронетанковой техники. После правительственные отряды формировали котел, предлагая окруженным частям сдаться. На переговоры выезжала российская миссия Центра по примирению. Обычно с первой попытки им удавалось убедить противника в безнадежности положения, и оппозиционеры отправлялись на зеленых автобусах «к своим».
Так в конце июня были захвачены 400 квадратных километров в районе Аль-Ладжат провинции Дераа. После этого повторный котел организовали на границе с Иорданией, у пункта перехода Насиб. В четверг правительство убедило последние очаги сопротивления в мятежном городе Дераа сдаться. Провинция, в 2011 году первая восставшая против Асада, вернулась под его крыло.
Эта стратегия была разработана задолго до начала операции «Базальт». Подобные решения правительственная армия применяла и ранее — при лагере Ярмук, в провинциях Хомс и Хама, в важнейшем сражении всей семилетней войны при Алеппо. Бомбардировка — атака — котел — переговоры. Передислокация — и все сначала. «Оппозиция стала, по сути, заложником зон деэскалации конфликта. Общими усилиями стран-участниц повстанцев фрагментировали и лишили их возможности действовать совместно», — объясняет логику операций начальник центра исламских исследований Института инновационного развития Кирилл Семенов.
Зоны деэскалации
Впервые о зонах деэскалации дипломаты заговорили после окончания битвы за Алеппо. Крупнейший анклав оппозиции на территории страны был не только важным опорным пунктом, через который проходили потоки контрабанды, оружия и живой силы для Свободной сирийской армии. Алеппо был символом сопротивления, который пал в декабре 2016 года.
Эксперты, опрошенные «Штормом», указывают, что решающую роль при взятии города, который оказывал сопротивление режиму с 2012 года, сыграли российские самолеты. В разгар важнейших боев, начавшихся в сентябре 2016-го, российская группировка ВКС ежедневно наносила удары по городу.
До вступления России в битву при Алеппо город много раз переходил из рук в руки: сначала контроль брала сирийская армия, потом оппозиция, потом они менялись и все начиналось сначала. «О преимуществе Асада на поле боя речи не шло. Оппозиция в ответ на атаки организовывала наступления в других регионах, оттягивая часть сил», — вспоминает Семенов. Решающую роль в победе режима сыграла Турция — сперва она забрала из Алеппо лучшие формирования для операции «Щит Евфрата», потом — дезориентировала оппозицию, одобрив план создания зон деэскалации. Директор центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады Александр Шумилин видит другую причину, которая толкнула повстанцев на соглашение о зонах деэскалации после Алеппо. «Оппозиция была деморализована, ей нужна была передышка», — поясняет он.
После удачи в Алеппо Россия смогла договориться с турецкой стороной о выводе боевиков из окруженных районов города. В результате договоренностей и обсуждений Москва начала переговорный процесс в Астане с участием Ирана и Турции. В мае 2017 года, через пять месяцев после падения Алеппо, стороны договорились о введении четырех зон деэскалации. По словам российского МИД, существующие договоренности позволят беженцам вернуться в Идлиб, северный Хомс, Восточную Гуту и южные регионы на границе с Иорданией.
Далее российская сторона заручилась поддержкой других участников конфликта. Во время саммита G20 в Гамбурге в июле 2017 года Москва и Вашингтон обсудили условия организации зоны недалеко от сирийско-иорданской границы. Финальная договоренность была достигнута в ноябре, при участии Иордании и Израиля, вспоминает Шумилин из Института США и Канады. «Стороны решили, что лучше в предместье Голанских высот не будет Ирана. И пошли на сделку, сдав оппозицию», — объясняет эксперт сложившуюся ситуацию.
Параллельно процесс обсудили с Египтом, который оказал давление на оппозиционные группировки в Восточной Гуте, Хомсе и Хаме. К зоне деэскалации в Восточной Гуте присоединились мятежные районы на юге от сирийской столицы. «Оппозиционные группировки были разделены на протектораты — в Идлибе, на севере за них отвечала Турция, на юге, в Дераа, за ними следили США», — рассказывает Кирилл Семенов из центра исламских исследований Института инновационного развития. Он подчеркивает, что это решение привело к тому, что Дамаск больше не опасался разрозненных ударов во время своих операций. Другие страны-участницы конфликта просто не давали оппозиции их наносить.
Война наперегонки
Пока дипломаты обсуждали детали будущих «очагов мира» на территории раздираемой войной страны, военные наперегонки уничтожали последние оплоты Исламского государства (запрещено в России). «Коалиционные силы развернулись из Ирака на Сирию и при поддержке курдов стали уничтожать террористов на восточном берегу Евфрата. Если бы Дамаск медлил, то войска вышли бы за реку и остановить их было бы сложно», — вспоминает Шумилин. Поэтому потребовалась пауза в Идлибе, обеспеченная Турцией. Сирийские войска направились к Евфрату по западному берегу и достигли Дейр-ез-Зора, отбив его у террористов. Вашингтон и Москва к сентябрю 2017 года зачистили оба берега Евфрата от «Исламского государства» (запрещено в РФ), после чего объявили победу над халифатом.
Спустя несколько месяцев, в декабре, президент Владимир Путин посетил базу Хмеймим и сообщил военным, что «задача решена — решена блестяще». После этого президент объявил о третьем выводе войск из Сирии за время операции. Но группировка ВКС территорию Сирии не покинула. «Возможно, это показатель того, что в Москве была идея работать с оппозицией «на равных». Но вывод войск каждый раз подчеркивает завершение определенного этапа, подводит черту», — считает Семенов. Он указывает, что в целом понять логику Москвы довольно трудно, так как после заявлений о выводе войск соответствующие действия не предпринимаются или предпринимаются, но не в полном объеме.
За несколько дней до визита Путина в Хмеймим российские ВКС начали наносить первые удары по зоне деэскалации в Идлибе. После этого правительственные войска весь декабрь рапортовали о захваченных территориях. Согласно официальной версии, бои велись против группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ), одной из преемниц группировки «Джебхат ан-Нусра» (запрещена в России). После падения «Исламского государства» именно «ан-Нусру» в Минобороны России называли главным противником. Начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов даже пообещал, что к концу 2018 года на территории Сирии не останется бойцов этой группы, они все будут уничтожены. Именно бойцы ХТШ группировки 3 февраля 2018 года сбили российский Су-25, пилот которого, Роман Филипов, погиб, не желая сдаваться в плен.
В апреле операция по захвату Идлиба была заморожена — в борьбу за аэродром Абу-Зухур включилась армия Турции, которая увидела в продвижении отрядов Асада нарушение договоренностей о перемирии в Идлибе. В результате двухсторонних российско-турецких встреч было достигнуто соглашение о введении еще двух зон перемирия в провинции. В результате Турция получила Африн, а Россия — обещания надавить на оппозицию и поспособствовать ее участию в Конгрессе национального диалога Сирии в Сочи. Зона деэскалации в Идлибе была оставлена под присмотром 10 опорно-наблюдательных пунктов турецкой армии. Асад развернул свои армии в направлении Восточной Гуты, которая была слишком опасным очагом нестабильности недалеко от столицы, Дамаска. «Сейчас в Сирии происходит период «после Гуты», идет реализация плана по уничтожению оппозиционных анклавов», — резюмирует Семенов. Он считает, операция к югу от Дамаска показала, что оппозиция не способна к совместным действиям, а значит, по логике Асада, должна исчезнуть с политической карты.
Копировать — вставить
После неудачи в Идлибе, который до сих пор находится под контролем повстанцев и турецкой армии, министр иностранных дел России Сергей Лавров объяснил будущую стратегию Дамаска. «Опыт, который был применен в Алеппо по достижению договоренностей с боевиками об организованном выходе, применим и к Восточной Гуте», — заявил министр журналистам.
Прогноз Лаврова исполнился. Через пять дней после его заявления в Восточную Гуту были переброшены элитные отряды армейского спецназа «Силы тигра». С 18 февраля начались массовые артиллерийские атаки, возобновились авианалеты. Бомбардировки длились восемь дней. К середине марта правительственные отряды захватили большую часть анклава, а оппозиционные и террористические группы были разбиты на три котла. Уже 22 марта начался вывод сдавшихся бойцов через гуманитарные коридоры. Все они направились на север страны, в Идлиб, находящийся под защитой Турции.
Подобный маневр силы Асада повторили в других зонах деэскалации. Были разбиты отдельные отряды на юге от Дамаска в лагере Ярмук, захвачены последние деревни, контролируемые противниками режима, на юге провинции Хама и на севере провинции Хомс.
Встретимся осенью в Идлибе
Сейчас за другими зонами деэскалации последовала Дераа, указывают опрошенные «Штормом» эксперты. «Захват Дераа — это важный этап, фактически это сигнал, что оппозиция на юго-западе страны уничтожена», — резюмирует Семенов. Он рассказывает, что сирийской оппозиции, захваченной в Дераа, уже объяснили, что лучше бы им остаться на юге страны. «Повстанцы уже заявляют, что русские предложили им остаться, так как последний анклав в Идлибе будет следующей целью», — утверждает эксперт. Семенов не готов прогнозировать результаты операции на севере, так как не ясно, каким образом на атаку российской группировки ВКС и сил Асада отреагирует Турция.
Его опасения разделяет и Шумилин из Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады. «В текущей ситуации в Идлибе ничего не может произойти. Атака Асада слишком сильно скажется на имидже президента Эрдогана», — прогнозирует он. По словам востоковеда, операция на севере возможна, но для этого нужно будет вписать «Эрдогана в другой контекст». Как может повернуться ситуация, Шумилин прогнозировать не готов — слишком многое будет зависеть от переговоров Путина и Трампа в Хельсинки 16 июля.
