18+
26 июля у главы муниципального округа Таганский Ильи Свиридова открылся штаб общественной поддержки. Эсер, претендующий на пост столичного градоначальника, предлагает москвичам обращаться со своими вопросами, предложениями и запросами именно к нему, поскольку Свиридов имеет довольно внушительный опыт работы в муниципальных органах власти и изнутри знает если не все, то большинство проблем москвичей.
Кандидат от «Справедливой России» также презентовал журналистам соратников, с которыми идет на выборы. Среди них есть и такие довольно известные личности, как директор Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил Делягин, координатор сообщества «Синие ведерки» Петр Шкуматов и координатор общественного движения «Архнадзор», член Совета при президенте РФ по культуре и искусству Константин Михайлов.
В данный момент Илья Свиридов занимается тем, что вместе со своей командой формирует карту проблем Москвы, на основании которой собирается составить перечень приоритетных проблем, которые он решит в случае избрания мэром Москвы 9 сентября.
Эсер Свиридов на полном серьезе рассчитывает на второй тур и полагает, что при грамотном проведении предвыборной кампании ему удастся заручиться поддержкой москвичей, которую, к сожалению, «Справедливая Россия» за последние годы растеряла. Уже сегодня он, как и другой кандидат в мэры — Вадим Кумин от КПРФ, посещает народные сходы, встречи местных жителей в разных районах Москвы и в рамках своих возможностей способствует решению проблем жителей столицы.
Поскольку претендент на пост мэра столицы — не самая медийная персона, а известно про него не так уж и много, «Шторм» встретился с Ильей Свиридовым и расспросил его о том, что же «Справедливая Россия» и сам Свиридов, будучи ее лицом в столице, может предложить сегодня москвичам.
— Илья, помимо Сергея Собянина у вас есть еще два соперника на выборах...
— Уже три.
— Пока Михаила Балакина (экс-владелец строительной кампании «СУ-155», депутат Мосгордумы от ЛДПР, кандидат от партии «Союз горожан». — Примеч. «Шторма») еще все-таки не зарегистрировали.
— Да понятно, что он будет…
— И зачем он нужен? Может быть, мэрия в нем нуждается?
— Нет, он ничего вообще глобально не меняет. Смысл его появления мне объяснить трудно.
— Говорят, что он лужковский кандидат.
— Да нет, конечно! Ну какой он лужковский кандидат? Он абсолютно системная фигура. Балакину участие в кампании в плюс, поскольку у него перевыборы в Мосгордуму через два года…
— То есть необходимо повысить свою известность?
— Ну да.
— Хорошо, допустим, что у вас еще три конкурента, не считая действующего мэра. Вадим Кумин от КПРФ говорит о том, что Москву нужно вернуть людям, а для этого ей нужен мэр-социалист.
— Мэр-социалист — это же, наверное, я? Он-то — коммунист. Он — мэр-коммунист должен быть.
— Кумин беспартийный и считает себя социалистом.
— Выдвигается-то он от КПРФ, правильно? А КПРФ какая партия? Коммунистическая. Вот и все. А я от социал-демократической партии иду. Мэр-социалист — это я.
На самом деле, это такая немного нелепая игра слов. Понятно, что он, Кумин, пытается всячески примерить на себя социалистическую нишу, но так не бывает... (Задумался.) Мне не очень с руки комментировать оппонентов. Кидаться в них грязью? Какой смысл? Мы будем друг с другом все время ругаться? Мне кажется, что делать этого не нужно. По крайней мере мне лично.
Так что… мэр-социалист? Окей, его выбор. А я думаю, что Москве нужен мэр-москвич.
— А Вы — коренной москвич?
— Да. Я единственный… Ну опять же, я не должен про себя таких вещей говорить, но я — москвич, да.
— И что Вы собираетесь предложить Москве, как коренной ее житель?
— Какую сферу жизни города ни возьми — везде проблемы. Транспорт? Пробки. Парковки? Их нет. Образование? Коммерция. Медицина? Пообъединяли, врачей уволили, все вынуждены идти в платные клиники. Историческое наследие? Уничтожается. Градостроительство? Сплошная коммерческая застройка под видом транспортно-пересадочных узлов, каких-то общественных инициатив, той же реновации. Сплошной ничем не прикрытый бизнес.
Что нужно? Во-первых, изменить подход к принятию решений. Принятие решений должно быть на максимально близком к людям уровне, на уровне местного самоуправления. Это может быть Совет депутатов, может быть управа, префектура, но на сегодняшний день 92% бюджета Москвы расходуется через так называемый программный принцип. Если раньше был программно-территориальный принцип, когда часть решений принималась на местах, а часть — департаментами, то сегодня мы видим, что власть закрылась сама в себе. Мы видим, что градостроительные решения принимаются абсолютно без учета какого-либо мнения москвичей. Градостроительно-земельная комиссия — самый закрытый орган. Как она заседает? Какие решения принимает? Чем она руководствуется при принятии решений — совершенно непонятно. Нужно изменить систему принятия решений в целом!
Взять ту же транспортную сферу — парковки, например. Почему решение о введении платных парковок принимались департаментом транспорта? Сейчас удалось приостановить ползучее расширение платных парковок после массовых митингов, массовых выступлений депутатов и так далее…
— Насколько помню, в 2013 году Вы пытались провести референдум в Москве на эту тему…
— Ну да, организовывали референдум, проводили много митингов, и нам удалось остановить расширение платных парковок, удалось добиться резидентного разрешения на парковку… Куча всего! Вроде и мелочи такие, люди их получили и думают, что так и должно быть. Но в реальности пришлось много бороться за то, чтобы это вообще в принципе произошло…
— Илья, вот все, что Вы говорите, я в принципе уже слышал от других кандидатов — и от Кумина, и от Дегтярева, уж молчу о Собянине… Чем Вы от них отличаетесь?
— (Задумался.) Я не слышал, на самом деле, чтобы подобные вещи говорил кто-то из других кандидатов… Может быть, я просто плохо за ними слежу…
— Мне по долгу службы положено за ними наблюдать.
— Да, может быть, я хуже за ними слежу… Чем я отличаюсь, допустим, от Кумина? Или от Дегтярева? Я работаю с людьми. Я работаю в районе. И все сферы жизни, о которых я говорю и в своей программе, и на встречах с жителями — это все то, что я проживаю сам.
Если я говорю про образование, то моя дочь ходит в детский сад, а мой сын ходит в школу. И я понимаю, что у моего ребенка платная продленка, хотя в моем детстве этого не было. Я понимаю, что у моего ребенка есть бесплатные обязательные уроки, а есть платные, которые дополнительные. Но такого не было никогда! Что это такое?
Если я говорю про здравоохранение, то я понимаю, что говорю про бабушек моего района, да и не только моего, у которых отняли районную поликлинику, сделали головную где-то в другом районе, куда надо ехать на метро, а там суперпереприкрепленность! Более 80 тысяч человек прикреплено к этой поликлинике и очередь на МРТ составляет семь месяцев! Я не знаю, говорит ли об этом кто-то другой так же, как говорю и знаю об этом я?
Если говорить о платных парковках: я прекрасно осознаю, что после введения платной парковки в Отрадном и после того, как мы собрали там митинг, эту платную парковку отменили! Или митинг в Чертаново на две тысячи человек, самый большой митинг по локальной проблеме в Москве, против платной парковки. После митинга ее удалось отбить! И так далее!
Если я говорю про ЖКХ, то я знаю обо всех деталях, знаю все постановления — 484-е, 648-е, все постановления, которые приняты в этой сфере и которыми руководствуются. 72-й закон о муниципальном контроле капитального ремонта. Как работает фонд капремонта и так далее.
Вот спросите, сколько платит москвич за ЖКХ в своей управляющей кампании? Каждый москвич с одного квадратного метра в «Жилищник» платит 27 рублей 60 копеек в месяц. Если считать на дом — это больше миллиона в месяц. Что делается на эти деньги? Никто не понимает!
— А как же отчетность?
— Отчетность раз в год предоставляется по 428-му постановлению правительства Российской Федерации, но это пустышка! Никаких выводов нельзя сделать из тех бумаг, которые они предоставляют.
Если говорить о капитальном ремонте, то это 17 рублей с одного квадратного метра в год, которые в основном идут в фонд капитального ремонта. Масса нареканий и сотня адресов у меня, где я вижу, что капитальный ремонт, к сожалению, страдает и хромает. Почему? Потому что недобросовестные подрядчики. По всему городу сто подрядчиков, аффилированных между собой, нахапали контрактов на миллиарды рублей, а у них просто нет рабочей силы. И я знаю, что с этим сделать! Я знаю, как эту проблему решить!
— Как и когда Вы приняли решение идти в мэры?
— (глубоко вздыхает) Ну это сложное решение, оно не просто принималось… У нас была широкая внутрипартийная дискуссия. Были тяжелые выборы в Госдуму, тяжело принималось наше решение по президентским выборам… Это непростое было решение… В прошлом году у меня были тяжелые муниципальные выборы, которые мне удалось выиграть, и я переизбрался. А всегда второй раз, когда ты на одной территории избираешься, это не списочное голосование, а одномандатные выборы. Голосуют за человека, а не за список, партию или бренд. Когда ты второй раз эти выборы выигрываешь, ты понимаешь — люди тебе доверяют, а значит, ты делаешь все правильно.
Совокупность этих факторов, когда и партия, и мои коллеги, руководители районных отделений «Справедливой России» по Москве, все вместе ко мне обратились и попросили именно меня пойти на выборы мэра, как символ обновления московского отделения партии. Я достаточно молодой политик и одновременно с определенным опытом и стажем, в том числе управленческим. Я же уже седьмой год муниципальный депутат, второй созыв возглавляю Таганку.
Президиум партии, Сергей Михайлович Миронов, доверил мне этот непростой… путь, что ли, непростую задачу. Но главное, что люди меня просили об этом.
— Я так понимаю, в Таганском районе знают Вас неплохо, даже, может быть, хорошо. А по Москве? Какова поддержка в столице?
— По Северо-Западу у меня, кстати, тоже достаточно неплохая поддержка, мы смотрели, за счет того, что я избирался там в Госдуму. По центру меня люди знают благодаря борьбе против платных парковок. В интернете я достаточно активно работаю… В принципе, какая-то узнаваемость у меня есть, на уровне, мол «да, есть там у них такой молодой бородатый из «Справедливой России». (Смеется.)
Сейчас будет более четкая концентрация на имени, фамилии, люди поймут, что вот этот вот человек — это Илья Свиридов. Ну а дальше посмотрим. Послушают люди, почитают… Люди же не дураки! Они все давно в интернете.
Вот интересный случай. Приезжаю я на встречу, а мне уже говорят, что «а я вот прочитал там, что вы юрист, оказывается! Земельщик! А помогите мне, у меня там дача, еще что-то». Ну это потом, после встречи уже. То есть люди готовятся, а не так что я приехал, а они говорят: «А кто это, что это?» Есть предварительная информация, что будет встреча с кандидатом. Люди заходят в интернет, причем это пожилые в основном.
Такие штуки говорят о том, что, когда москвичи будут определяться и делать выбор во время голосования, они, конечно, будут смотреть на всех кандидатов, изучать их программу и биографию. В ближайшее время я планирую опубликовать программу, думаю, что на следующей неделе мы ее окончательно доверстаем. Сейчас у меня много встреч в разных районах, я как раз пытаюсь собрать всю эту карту, чтобы в разных точках — в центре, на окраине, в среднем звене Москвы — напитаться информацией от людей и изложить ее в программе.
— Вы говорите, что люди не дураки, и я прекрасно это понимаю. Но также прекрасно понимаю и то, как у нас выстроена избирательная система: люди говорят о вбросах, подтасовках, фальсификациях…
— В Москве нет вбросов. В 2011-м были, но последние годы в Москве нет подтасовок. В Москве считают честно.
— То есть Вы реально убеждены, что при хорошем раскладе Вы действительно можете одержать победу или, как минимум, прийти вторым?
— Да, думаю, что при правильно выстроенной стратегии избирательной кампании и если мне удастся максимально распространить информацию о себе, заинтересовать москвичей, чтобы они внимательно познакомились со мной, с моей биографией, с моим позиционированием, с моей программой, то да, я думаю, что у меня неплохие шансы как минимум на второе место. Ну а там, глядишь, и на второй тур можно будет замахнуться. Но это очень сильно будет зависеть от кампании в целом, как она будет идти, ведь впереди еще период официальной агитации в СМИ, период дебатов и так далее. Все эти вещи и дадут понимание, кто каким придет к финишу.
— Расскажите о своем отношении к муниципальному фильтру. В частности, к тому, что некоторые политики, которые реально имели и имеют какую-никакую, но все-таки поддержку в Москве, не смогли его пройти — Гудков, Митрохин, тот же Яшин…
— Я разочарован тем, что у москвичей нет возможности выбрать кандидата из условно говоря либерального фланга. Москвичи должны иметь выборы, должны иметь возможность выбирать из разных кандидатов. Я разочарован тем, что муниципальный фильтр на сегодняшний день является заградительным барьером…
Но при этом я считаю, что фильтр сам по себе, как правовой институт, не так, может быть, и плох. Я сейчас как юрист смотрю на это. Если мы посмотрим на 2017 год, то в Москве очень много достойных людей стали муниципальными депутатами именно благодаря фильтру! Их всколыхнуло, подняло, вовлекло в политику понимание, что если мы хотим иметь возможность выбирать на выборах мэра человека, который будет реально определять судьбу города на ближайшие пять лет, то мы должны пойти и стать муниципальными депутатами. Таким парадоксальным образом мы видим, что есть какие-то позитивные эффекты от этого муниципального фильтра.
Другое дело, что он должен быть проходным! Он не должен быть заградительным, он должен быть именно что фильтрующим! Потому что когда на встречи приходят кандидаты в кандидаты, которые рассказывают про какой-то мамунизм и что-то такое еще… Я это слушал и думал: Господи, это же абсурд! Ну реально очень странные люди…
Какой-то минимальный фильтр адекватности все-таки нужно проходить. Вот да, «фильтр адекватности» — я бы так его назвал. Может быть, это 25-35 подписей муниципальных депутатов. Вот если бы фильтр был бы такой — все бы прошли! Все те политики, которые сегодня кричат о том, что их не пустили. А так, конечно, фильтр необходимо менять.
— А как так получилось, что Вам удалось его пройти? Договорились или вели простые переговоры с единороссами?
— У меня действительно большой опыт работы в муниципальной среде. Я второй созыв заместитель председателя Совета муниципальных образований Москвы. Очень многих муниципальных депутатов знаю лично, а это сотни людей. И самое главное, что я очень хорошо понимаю муниципальную работу изнутри.
Я предложил реформу местного самоуправления в новом ее прочтении. Есть очень простая формула, которую многие предлагают, революционная формула — давайте уберем управы, префектуры и все отдадим в муниципалитеты, но это не сработает по двум причинам.
Первое: то, о чем я говорил, что у нас сегодня программный принцип формирования бюджета. То есть окей, сделайте так, но ничего не получится, все равно вся власть и деньги останутся в отраслевых департаментах. Опять разочарование и обман москвичей. Второе: если говорить всерьез об изменении возможностей местного самоуправления, то нужно просить конкретные полномочия. Причем необязательно они должны быть от управ или префектур, скорее, они должны быть от отраслевых департаментов.
Я давал конкретные предложения и по ЖКХ, и по соцзащите, и по транспорту, и так далее, и многие муниципальные депутаты, в том числе и от «Единой России», поддерживают эту тему. Неслучайно на двух встречах муниципальных депутатов с кандидатами разных политических сил я оба раза получал максимальное количество голосов — первый раз 16, второй 18. То есть в общей сложности 34 голоса мне дали две эти встречи. Кстати, на первую из них не пришли наши либеральные кандидаты. На вторую пришел, по-моему, только Дима Гудков. Ну, молодец, пришел, но все равно… Почему он первый раз не пришел — мне не очень понятно…
— Говорил, что был занят, насколько помню.
— На «Эхо Москвы». Это вопрос приоритетов. Если человек не хочет становиться кандидатом, он ищет способ им не стать.
— Вы возглавляете Таганский муниципальный округ, где большинство у «Единой России»…
— В этом созыве – да.
— А в прошлом?
— В прошлом у меня было большинство, у «Справедливой России».
— Тяжело работать с единороссами, когда вы в меньшинстве?
— Понимаете, в чем дело… Я же был первый, кто провел команду в 2012 году. И вообще эта идея — команда жителей Таганки — была моей идеей. В том году нас прошло семь человек, и я стал первым оппозиционным главой.
Все, что сейчас происходит в оппозиционных районах Москвы, — я все это пережил шесть лет назад. И все это мне очень хорошо понятно — были сложности с оппонентами в районе, но в итоге мы пришли к компромиссу, что главное — работать на благо москвичей, а не решать какие-то политические задачи.
Сегодня у нас поменялся кадровый состав Совета депутатов, действительно больше здесь депутатов от «Единой России». Ну, так решили таганцы, это их выбор. А у меня достаточно большой авторитет в районе, меня поддержали разные депутаты. Самой меркантильной причиной того, что мне удалось сохранить позицию руководителя — все депутаты от «Единой России» работают в каких-то учреждениях. Они главврачи, директора школ и так далее. У них хорошие зарплаты, гораздо выше, чем у главы муниципального округа. Делить портфель ради политических амбиций? Такого желания у них не было…
— А у Вас уже есть опыт руководства районом…
— Да, конечно, у меня есть опыт, я давно этим занимаюсь, много чего удалось сделать. Причем у меня нормальные рабочие отношения с главой управы. До этого мы трех глав управы поменяли, которые работали, на наш взгляд, не очень хорошо. Мы добились смены исполнительной власти в районе и сейчас у нас очень грамотный руководитель. У нас нормальные рабочие взаимоотношения, мы реально движемся по пути работы на благо жителей нашего района.
— Так что же случилось за период с 2012-го по 2017 год? Куда поддержка потерялась? «Справедливая Россия» жестко просела, что на выборах в Госдуму в 2016-м, что на муниципальных выборах в 2017-м, относительно периода 2011-2012 годов.
— Я объясняю это очень многими факторами, поскольку ситуация очень здорово меняется. 2011-2012 годы – протестные настроения в народе. Болотная площадь, митинги. Потом случились Крым, Украина, Сирия, народ сплотился вокруг действующей власти и президента, а «Справедливая Россия» не выдвинула своего кандидата на пост президента в этом году и поддержала Владимира Путина…
Мы немножко отошли в тень и получилось так, что есть либо власть, понятно, что ты голосуешь за «Единую Россию», либо если ты противник всей вертикали власти, начиная от президента и до районного уровня, тогда ты выбираешь кого-то из внесистемной оппозиции.
Мы оказались между этими двумя позициями. Надеюсь, что ситуация меняется. Хотя в принципе она точно уже изменилась. С одной стороны, социальные решения нашего правительства этому способствуют, поскольку народ видит: «Ну и че? Вот мы вас выбрали — и все, как бы и чего?»
— Повышение НДС, рост цен на бензин, повышение пенсионного возраста и так далее…
— Да-да! А мы системные, но всегда были против этого. И против повышения НДС, и против повышения пенсионного возраста. «Справедливая Россия» — социал-демократическая партия, оппозиционная партия. Да, конечно, нас много критикуют за то, что мы — вторая нога партии власти и голосуем солидарно с ними. Но это фейк! Наши политические оппоненты из разных флангов, не буду их называть, все время навешивают на нас это клише. Но когда разумный человек начинает искать информацию по тому, как мы проголосовали по этому закону, как по тому, оказывается, что ничего подобного! «Справедливая Россия» системно выступает и не отступает от своих идеологических позиций. Как, собственно, и я.
— Думаете, что сегодняшние непопулярные решения правительства выправят ситуацию и Вам удастся заручиться поддержкой людей?
— Жизнь идет вперед. Нужно решать, как жить дальше и кого выбирать. Я считаю, что нужно обновление в нашем политическом корпусе. Нужно больше доверять молодым, больше доверять профессионалам, больше доверять тем, кто прошел испытания через все уровни представительной власти. Поэтому, кстати, в свое время я принял решение идти с муниципального уровня, не прыгать через ступеньки, а спокойно двигаться по лестнице государственных органов.
— Есть мнение, что реальная оппозиция — это те, кого власть гнобит, никуда не пускает и всюду замалчивает. А те, кто, скажем, системные оппозиционеры — это одна большая «оппозиция Ее Величества»…
— Ну это деструктивная мысль! Она действительно внедряется, и многие люди, которые поверхностно разбираются в политике, принимают это на веру. Конечно, это не так. Гораздо эффективнее быть конструктивной оппозицией… Какой бы Вам пример привести из простых…
Вот иду я по району и вижу, что решение, которое сегодня собрались воплощать в жизнь — оно не оптимально. Я иду к префекту и говорю ему: уважаемый префект, давайте мы не здесь это вот поставим, что предлагается, а в другом месте — чуть-чуть за углом, это будет гораздо лучше. Здесь и люди будут ходить, и с транспортной точки зрения здесь лучше. Префект смотрит под другим углом и говорит: «Слушайте, а реально! Спасибо, поменяем».
Если это делает системная оппозиция, конструктивно работающая с властью, власть потом эти успехи приписывает себе. Как с тем же вторым резидентным разрешением на платную парковку. Этого же мы добились, но власть это приписывает себе. А если это же видит представитель «Единой России», внутри себя, он никогда не пойдет наверх, там это запрещено. Нельзя идти и критиковать решение вышестоящего руководителя. Ты не можешь этого сделать!
Несистемная оппозиция делает это вообще по-другому! Она тут же делает фотографии, публикует это во всех соцсетях и начинает орать, ревет белугой: «Вот, смотрите, все неправильно! Они ничего не умеют, гнать их в шею, Путин – вор!»
Что в ответ делает власть? Она закрывается, отрабатывает это через свои средства коммуникации и говорит: «Нет, все правильно». Тут же появляются десять бабушек, которые говорят: «Прекрасно, мы хотели, чтобы было именно так!»
Что в итоге? Грамотное решение отсутствует, никто не выиграл, все остались в дураках. Внесистемная оппозиция получила хайп, власть не получила грамотного решения, а в итоге проиграл москвич. Вот это плохо!
— Именно поэтому так называемая внесистемная оппозиция и говорит о том, что власть нужно полностью менять. Например, проводить люстрации, поскольку с этими вот чиновниками никакой каши не сварить.
— Да нет, ну поймите! Мы проходили уже революцию два раза — в 1917-м и в 1991-м. Это для России смертельный номер. Каждый раз — кровь и сокращение границ, утрата государственности. Исключено. Абсолютно исключено! То, куда ведет внесистемная оппозиция, категорически неприемлемо…
Но есть отдельные представители, которые в принципе согласны со мной и действуют тоже через возможные институты выборов. Я имею в виду, например, того же Илью Яшина. Пожалуйста, он пошел в Красносельском районе. Да, ему там тяжело, но он работает.
— То есть с Ильей Яшиным у Вас рабочие отношения?
— Ну конечно, мы с ним коллеги. Он в Красном Селе, в Красносельском, я — на Таганке. И у нас общий военкомат. Военкоматы же объединены по принципу, как это было в советское время, как и прокуратуры, на несколько районов. Мы с ним пересекаемся, есть смежные вопросы, темы и так далее. И вот я вижу, что человек не побоялся из внесистемной оппозиции пойти и менять власть изнутри, молодец.
— Был я два дня в штабе Сергея Собянина, общался с волонтерами. Таких горящих глаз и такой искренней любви к действующему мэру я, наверное, не видел больше нигде. Возникло даже впечатление, что до него вообще ничего не было, пустырь. Какие Вы бы выделили плюсы от деятельности Собянина?
— Надо отдать должное, есть определенные успехи на разных направлениях. Транспортное — действительно строятся дороги, метро. Электронные услуги, Госуслуги, МФЦ и так далее, — считаю, что это великолепно совершенно. Технологические, технократические изменения, которые Собянин и его команда претворили в жизнь в Москве.
Гораздо удобнее стала коммуникация между москвичами и властью по огромному перечню вопросов, я сам оформлял паспорта, и дети оформляли, и все остальное. FAN ID я оформлял вот недавно через МФЦ — это очень удобно! Дома все сделал, два раза кликнул, пришел, пять минут и все готово, ты свободен! По сравнению с тем, как это было раньше, — паспортные столы и прочее, все это небо и земля. Ну и обратная электронная связь через интернет — это достаточно удобно. Безусловно, определенные успехи есть.
Но есть и то, с чего я начал интервью — градостроительство, закрытость, концентрация власти в отраслевых департаментах, уничтожение исторического наследия и прочая, и прочая. Проблем очень много.
